Из внутреннего дворика бара «Ржавый якорь», расположенного в нескольких метрах вверх по склону утеса, открывается панорамный вид на порт. Несмотря на моё презрение к нему, я не могу отрицать, что он выглядит намного лучше, чем когда я был ребенком. Гавань стала в два раза больше, сходни и пандусы были полностью восстановлены. Черт, даже офис начальника порта отремонтирован — раньше это была всего лишь старая скрипучая хижина, которая стонала на ветру, а теперь она сделана из кирпича и даже имеет окна.
Тор протягивает мне свою пачку сигарет, но я качаю головой.
— Что вы теперь здесь переправляете?
— Всё ещё то, на что ты согласился. Патроны на экспорт. Кокаин и таблетки для вечеринок импортируются сюда. Конечно, вместе с обычными ресторанными и гостиничными принадлежностями для Бухты, — он выпускает дым в дождь и искоса улыбается мне. — Не волнуйся, если мы решим начать торговлю русскими шлюхами, мы позаботимся о том, чтобы сначала это информация прошла через тебя.
— Звучит прибыльно.
— Звучит так, будто ты хочешь получить долю, — рычит Данте. Я оглядываюсь и вижу, как он прислонился к стенкам из рифленого железа транспортного контейнера, засунув руки в карманы. — О чем ты говорил с нашим отцом прошлой ночью?
Я не заглатываю наживку. Вместо этого поворачиваюсь спиной к штормящему морю и смотрю налево, любуясь сверкающими огнями Бухты Дьявола вдалеке. Перед ней темной тенью вырисовывается Дьявольская Лощина, а наша старая школа, Академия Побережья Дьявола, возвышается над ней, как ядовитая вишенка на торте. Моя шея вытягивается прямо вверх, взгляд останавливается на церкви моего отца. Затем сосредоточиваюсь на мысу перед ним, где в среду утром я наткнулся на последнюю шлюху моего дяди, стоявшую слишком близко к краю. Я едва успел разглядеть её, только копну светлых волос, выглядывающую из-под её толстовки, и ещё раз бросил на её лицо короткий взгляд, когда я повернулся, чтобы уйти. Обычно этого было бы недостаточно, чтобы узнать её с другого конца обеденного стола, как я сделал прошлой ночью. Но потом, когда она пристально посмотрела на меня с другого конца комнаты, я сразу узнал эти глаза. Глаза цвета теплого виски.
Я засовываю руки в карманы пальто, подставляя спину воющему ветру. Партия подстать старому ублюдку — она точно горячая штучка. Это гребаное красное платье, которое обтягивало ей, Господи, у любого мужчины с пульсом встал бы при виде этого зрелища.
— Кстати, о твоем отце, вижу, он уже нашёл себе новую шлюху, жаждущую его денег, — протягиваю я, лениво переводя взгляд обратно на Тора. — Они становятся моложе с каждым годом.
Он хихикает.
— Да, моложе и сексуальнее. Хрен знает, где он её подцепил.
— В смысле?
— Обычно девочки Большого Ала — клубные крысы. Знаешь, те, что слоняются по VIP-зоне в клубах, пытаясь найти того, у кого карманы хорошо набиты. Но Аврора? Я никогда раньше не видел её, — он выбрасывает окурок сигареты под дождь и прячет подбородок в ворот куртки. — И поверь мне, я бы заметил этот горячий кусок задницы за километр, — бормочет он.
Мгновение я обдумываю этот кусочек информации. Интересно. Конечно, у неё есть все те же составляющие, что и у других, которые были до неё, светлые волосы, большие сиськи и ахуеть какие длинные ноги, но она определенно отличается. У нее более острый язык. Ухмылка покалывает мои губы, когда я вспоминаю, как вытаскивал жемчужное ожерелье Виви из её пышного декольте. И она маленькая грязная воришка.
Я снова бросаю взгляд на край утеса, и непрошеная мысль просачивается в мой мозг. Почему она хотела прыгнуть? Но я избавляюсь от неё так же быстро, как она появляется. Мне действительно наплевать на последнюю пиявку моего дяди. И, кроме того, я бы тоже покончил с собой, если бы моим единственным выходом из Дьявольской Ямы было отдать свою девственность семидесятилетнему подонку.
Сотовый Тора жужжит у него в кармане. Он вытаскивает его, смотрит на экран и стонет.
— Работа, — ворчит он, прежде чем нырнуть обратно в помещение. Теперь остались только я и Данте, и я понимаю, что последние несколько минут он был ужасно тихим.
Мы встречаемся взглядами, и его взгляд темнеет.
— Почему ты на самом деле здесь, Анджело?