Он был решением обстоятельств. Мы знаем это. Он знает это, и мы все равно уважаем его. Он суров, брутален, когда того требует ситуация, но справедлив и честен до конца. По сути, если ты облажаешься, то получишь результат, и так далее. В тот момент, когда Бронкс с тихим звоном опускает левую пятку на блестящий пол, мужчина выходит сам. Глаза Кэлвина поднимаются к нашим, одна бровь приподнимается.
— Все они родом с севера. Это не может быть хорошо, — поддразнивает он.
— Я бы съездила на юг, если бы вы доставили мне это удовольствие, мистер Грейсон. — Бронкс мурлычет не так тонко.
Челюсть Кэлвина сжимается, но он ничего не говорит, просто кивает подбородком на прощание и неторопливо уходит, напряжение его слегка впечатляющих мускулов заметно сквозь сшитый на заказ костюм.
Он не успевает отойти за пределы слышимости, как из нас доносится смех, и мы входим в парадные двери, которые уже открыты, наша машина ждет прямо у края ступенек. Сай, человек, который управляет нами как троицей, и мой личный опекун каждую секунду моей жизни, здесь, готовый и ждущий.
Он подмигивает, когда я подхожу, легкие морщинки по краям углубляются от движения, когда он скрещивает правую руку поверх левой, высоко задирает подбородок, гордясь тем, что демонстрирует знаки на своей шее, двойную букву G, идентичную кольцу на правой руке, которое он надел, изображение, выжженное клеймом на его коже, символизирует клятву, которую он дал защищать и служить любой ценой. Всегда ставить меня и мою безопасность превыше всего, в том числе с риском для собственной жизни. Это звучит немного чересчур, но в моем мире? Это необходимо, и тот факт, что Сай решил посвятить свою жизнь моей защите, значит больше, чем я могу выразить словами.
Дельта проскальзывает последней.
— Тебе следовало попросить Кэлвина поехать на юг, что удвоило бы шансы на то, что он примет одно из двух предложений, твое крыло или твою ху-ха.
Бронкс драматично вздыхает, игриво обмахиваясь веером.
— Или я могла бы просто раздвинуть ноги совсем не по-женски в следующий раз, когда меня вызовут в его кабинет и попросят сесть в кресло напротив него.
— Почему это звучит так, будто тебе нужно добавить "снова" в конце этого предложения? — Я бросаю взгляд в ее сторону поверх своего компактного зеркальца, трижды проверяя, не испачкала ли я зубы помадой.
— По одной фишке за раз, Рокко. Ты лучше всех знаешь правила игры. Дом много лет назад вонзил долото в твой лед и только-только пробил его.
— Что ужасно грустно, когда думаешь об этом. — Дельта присоединяется к веселью Бронкс. — Не похоже, что ему нужна дырка размером с “Магнум”.
— Бедный Дамиано и его шестидюймовый садовод не принимают душ, — добавляет Бронкс, притворно надувая губы.
Я закатываю глаза, но хихикаю вместе с ними.
Они просто дразнят. Все трое из нас видели Дамиано обнаженным, будь то в доме на озере Грейсон, когда мы ходили купаться нагишом поздно вечером, или, иногда, когда он плескался без костюма в бассейне на территории отеля. Или просто, когда он решает раздеться до своего праздничного костюма во время веселых пьяных вечеринок.
Он далек от девчачьих проблем, и за последние несколько месяцев он измотал меня. Если «утомил меня» относится к тому факту, что его доводы о том, что он способный, желающий молодой человек, в то время как я способная, нуждающаяся молодая женщина, и идея о том, что мы могли бы извлечь друг из друга сексуальную выгоду, наконец-то начали обретать хоть какой-то смысл.
Сай разворачивает нашу машину по длинной подъездной дорожке, проезжает через первые железные ворота, отгораживающие нас от остальной части поместья, и начинает спускаться по длинной дороге, которая иногда кажется бесконечной. Большая часть моей жизни проходит в этих стенах, и когда меня здесь нет, за мной следят, куда бы я ни пошла.