Вэлли кивает, и я открываю дверь, махнув рукой, чтобы она вошла раньше меня. Она визжит, слегка притопывая ногами, и я не могу сдержать тихий смешок, который вырывается наружу, но прежде, чем пройти мимо меня, она останавливается.
— Я не хочу идти впереди тебя.
Мои губы слегка изгибаются, и я беру ее под руку, ведя нас в здание бок о бок. Глаза Вэлли расширяются, ее губы приоткрываются и высоко приподнимаются.
— Это… вау.
— Это всего лишь задняя часть. — Бронкс появляется слева от нас, ее завитые волосы теперь в беспорядке спадают на спину. Она подмигивает, хватая Вэлли за запястье. Никто не знает, как она добралась так быстро, как мы.
— Давай, девочка. Давай снимем с тебя этот костюм пингвина и переоденем во что-нибудь шелковистое. Гардероб Грейсон просто потрясающий.
Вэлли следует за ней, стремясь надеть что-нибудь более подходящее для нее, и я ухмыляюсь, направляясь в наши личные покои, чтобы сделать то же самое.
— Встретимся в Дивайн лаундж через тридцать минут! — Кричит Бронкс, и эти двое исчезают за углом.
Зал Дивайн, это золотой билет. Он очень похоже на Грейсон, только в меньшей степени, и открыт для всех Грейсонов, претендентов, которых мы тестируем, и тех, кто заслужил золотую булавку. Это то, чего они ждут с нетерпением, к чему стремятся, потому что, да, иногда единственное, что имеет значение для избалованных богатых детей, это блестящие вещи и частные вечеринки, на которые их сверстникам не посвящают и не разрешают посещать.
Посещать Академию Грейсон, значит присоединиться к элите, но быть настоящим Грейсоном, значит быть элитой.
Мои губы изгибаются, и я чувствую легкость в ногах, знакомое покалывание пробегает вдоль позвоночника. Это всегда хорошая ночь, когда одна из наших девушек делает шаг вперед, и план с легкостью приводится в действие. Готовая столкнуться с чем-то гораздо более грозным, я иду по длинному коридору в обход, подходя к краю частного входа, но прежде, чем я добираюсь до двойных дверей номера Грейсон, мое внимание привлекает вторая дверь справа. Лампочка вдоль рамы светится мягким голубым светом, индикатор для всех, кто сталкивается с тем, что внутри кто-то есть. Есть только два человека, которые могут войти в эту комнату, не считая меня, конечно, и у них обоих одно и то же имя, выгравированное по центру двери. Моя фамилия.
Это личные апартаменты моей семьи, и они заняты. Мой отец уехал по делам, так что это может быть только один человек, и у нее чертовски крепкие нервы.
Жар взрывается за моей грудной клеткой, и я бросаюсь вперед, моя рука взлетает, чтобы хлопнуть по сканеру, но как раз перед тем, как она успевает распластаться на маленьком освещенном квадрате безопасности, пальцы обхватывают мое запястье. Однако я вижу приближающуюся тень и поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы проскользнуть под его вытянутой рукой, быстро заворачивая ее ему за спину, мои руки расположены так, что нижняя левая ладонь прижимается к кончику его подбородка, а правая к затылку.
Мои глаза прищуриваются при виде белокурых волос передо мной.
— Я могла бы свернуть тебе шею.
— Лучше так, чем ты ворвешься туда и сломаешь ее.
— И все же, так ли это? — Я нажимаю сильнее, и его руки поднимаются в воздух перед ним. — Если я правильно помню, мы оба согласились, что я должна была сделать именно это три месяца и семь дней назад.
— Приятно сознавать, что ты больше не зацикливаешься на том дне, и на случай, если это нужно сказать, ты знаешь, что не можешь убить свою сестру. Это был разговор для того, чтобы ты почувствовала себя лучше.
Оттолкнув Дома, я резко разворачиваюсь, быстро направляясь к главной двери Грейсон, и, конечно же, Дом следует за мной. Его руки обхватывают меня сзади как раз в тот момент, когда перед нами открываются двери.
Стиснув зубы, я позволяю ему провести меня внутрь, его хватка усиливается, как только мы выходим из зала. Задний вход в номер не выходит ни на что, кроме узкого коридора, что обеспечивает дополнительный намек на анонимность, на всякий случай.
Левая рука Дома, скользит ниже, пока не оказывается на моем бедре, его правая поднимается и скользит вниз по моей руке.
— Не расстраивайся из-за меня.
— Не стой у меня на пути.
— Это не входило в мои намерения. — Его губы прижимаются к моим волосам, тепло его дыхания на моей коже заставляет закипающий во мне гнев уходить все дальше на юг. Дамиано чувствует это, и рука на моем бедре сжимается.