— Ты никого не обманешь, Твитч.
— Ты о чем? — Спросила я, отодвигая бутылку "Файербола".
— Я не забыла, что случилось с твоим кузеном или с теми придурками, которые пытались его убить.
— Они перерезали ему горло, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Я этого так просто не оставлю.
— Так вот почему ты дала свое обещание в больнице?
— Он чуть не умер.
— Да, я понимаю тебя, детка. Ты это знаешь.
— Да, — призналась я.
— Тогда ты не будешь делать никаких глупостей, особенно в одиночку. Ты меня слышишь?
— Это приказ, президент?
— Черт, Твитч, не делай этого.
— Она этого не сделает.
Я повернула голову, уловив глубокий, скрипучий тон голоса Аса. Должно быть, ему все еще было больно, потому что он слегка покачнулся, прежде чем опуститься на стул рядом со мной.
— Мы в этом вместе, богиня.
Инферно выглядела довольной.
— Тогда проблем не возникнет, верно, Твитч?
— Конечно, — ответила я, кладя руку на плечо Аса и слегка похлопывая его. — У нас все хорошо.
12
— Это не тебе решать, Твитч.
— Грим. Мы говорим о моем двоюродном брате. Он моя семья.
— Разве мы тоже не семья?
Моргнув, я открыл глаза, уловив часть спора, который я слышал между Твичи и президентом "Королевских бастардов". Ни та, ни другой не очень хорошо справлялись с тем, чтобы говорить потише. Моя дерзкая богиня стояла в дверном проеме, прямо напротив меня. Ее спина была обращена в мою сторону, из-за чего она не подозревала, что я проснулся.
— Конечно. Нас связывает братство.
— Тогда в чем проблема с тем, чтобы позволить нам разобраться с Резниковым? Эти гребаные русские торгуют валютой в виде человеческой плоти. Ты не непобедима. Жнецы такие, Твитч.
Жнецы? Я не раз слышал разговоры о них, но не был уверен, почему отделение в Тонопе называло себя именно так. Было ли это их оружием? Я не знал, и это было наименьшей из моих забот.
Мое плечо запульсировало, и я поморщился. Колющая боль сменилась постоянным болезненным пульсом, от которого перехватывало дыхание всякий раз, когда я слишком много двигался. В меня и раньше стреляли, так что не то, чтобы я не мог с этим справиться, но это было в прошлом вместе с годами, которые я провел за границей. Дерьмо, о котором мне не нравилось вспоминать теперь, когда я вышел на пенсию.
Мое тело болело и было непривычным, одеревеневшим, как будто я неделями не вставал с постели. Я ненавидел это чувство. Это полный отстой. Я был активным парнем, тренировался почти каждый день и поддерживал отличную физическую форму. После стольких лет службы в Корпусе это стало рутиной. Физкультура была таким же образом моей жизни, как прием пищи три раза в день и чистка моего оружия.
Тихо вздохнув, я продолжил слушать Твичи, гадая, что происходит в ее хорошенькой головке. Когда она закончила разговор с Гримом и обернулась, я увидел усталость на ее лице. Вместо того чтобы задать кучу вопросов, я протянул руку. Она, не колеблясь, подошла ко мне и опустилась на кровать, и я притянул ее ближе здоровой рукой. Все еще немного плечо пульсировало, но я не жаловался.
— Закрой глаза, моя прелесть. Давай вздремнем.
Я думал, она откажется и изо всех сил постарается спрятать мысли о том дерьме, которое она обсуждала с Гримом, но она прижалась ко мне. Обхватила меня одной рукой за талию прижимаясь щекой к моему сердцу, она закрыла глаза.
— Ас?
— Да, сладкая?
Она замолчала, сделав пару вдохов.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что рядом.
Легкий смешок сорвался с моих губ.
— Я весь твой, детка.
Я держал ее в своих руках несколько часов, то и дело дремля, пока Давина спала. За это короткое время я почувствовал удовлетворение, которого никогда не испытывал ранее до нашей встречи. Она дополняла меня, как бы глупо это ни звучало, и я надеялся, что она останется со мной надолго. Я никогда не был нуждающимся в отношениях. Черт возьми, я был настолько независим, насколько только мог быть независим такой парень как я. Я видел и делал такое, чего большинство мужчин никогда бы не испытали. Но Давина? Она потрясла мой мир, и я не хотел ее отпускать.