Кэннон прищуривает глаза.
— Сдерживание никогда никому не приносило пользы.
Я моргаю, кивая в ответ на его совет. Это дает мне новую перспективу, которую я не рассматривал. Я всегда проводил черту на песке между собой и девушками, с которыми был. Никаких ночевок. Ведите себя непринужденно. Никаких повторов, если они думают, что то, что у нас есть, никуда не денется, потому что я не позволяю этому заходить дальше.
Но ни одна из них никогда не сводила меня с ума так, как это делает Майя. С ними было легко сдерживаться.
С ней я чувствую, что сражаюсь против целой команды, чтобы катиться к цели.
— Как в седьмом матче Кубка Стэнли за год до того, как ты ушел на пенсию, когда все зависело от этой победы. Вы проигрывали по очкам до середины третьего периода. Твой хет-трик сравнял счет, и ты выиграл в овертайме благодаря результативной передаче.
Кэннон хрюкает в знак подтверждения. Эта игра укрепила его как одного из моих любимых игроков. Я равняюсь на него. Черт возьми, я выбрал свой номер, потому что это был его.
— Когда на кону все, ты заставляешь это работать, — говорит он.
Тяжесть, лежащая на моих плечах, спадает, делая меня легче.
— Спасибо.
— Конечно, малыш. — Он поднимается на ноги со сдержанным стоном, который люди его возраста издают всякий раз, когда встают, засовывая руки в карманы куртки. — Взбодрись. Я не хочу видеть, как Найтс снова надерут вам задницы на льду.
Из меня вырывается смех, и я сжимаю затылок.