Покидаю салон такси с мыслью о необходимости застирать пятно, оставленное шоколадным мороженым, и на секунду задерживаюсь под фонарём, чтобы мысленно отругать себя за неловкость, когда за спиной раздаётся тихое:
– Привет, Лесь.
Родной голос пробирается под кожу уже почти забытыми интонациями, поднимая из глубины то, что я так старательно заталкивала в самый тёмный угол. Обернувшись, вижу Даню. Потрёпанный, уставший, с многодневной щетиной и тоской в глазах, – вызывает внутри смесь почти неразличимых эмоций, всё ещё приносящих зудящую боль. Я вижу его впервые с того самого проклятого дня, когда осталась в одиночестве перед алтарём с разрушенными надеждами и растоптанной грязным ботинком любовью. Слова, который нестерпимо хотелось обрушить на Даниила тогда, сейчас растворяются в прошедшем времени, являясь ненужными и пустыми. Нечего сказать тому, с кем стремилась связать жизнь и судьбу, выстроив для себя идеальный план семейного счастья.
– Что надо? – грубо, но он заслужил.
– Зачем ты так? – произносит едва слышно и сокращает расстояние. Удивительно, но раньше не замечала невероятный цвет его глаз – глубокий голубой, неестественно яркий. – Я пришёл поговорить. Пригласишь? – кивает куда-то вверх, намекая на мою квартиру, где мы когда-то были счастливы.
– Не приглашу. У меня много работы, а у тебя есть пять минут, чтобы сказать всё, что накопилось за восемь месяцев. Если ты, конечно, по этому поводу появился здесь.
– По этому. Прости, Лесь, – мнётся, склонив голову набок и вжав её в плечи.
– Так просто? Прости? – закипаю, надвигаясь на бывшего жениха. – Ты бросил меня на собственной свадьбе, помнишь? Тебе не хватило смелости сказать о своём решении лично, поэтому ты прислал корявое сообщение с несколькими словами, решив, что этого вполне достаточно, чтобы ответить на все вопросы. Недостаточно! Самое гадкое оставить человека с чёртовым «почему», на который ни у кого нет ответа. Думаю, его не было даже у тебя самого. Зато мне пришлось отвечать на многочисленные вопросы гостей, включая твою маму, которая была удивлена поступку сына не меньше, чем все присутствующие, а затем и вовсе обронила: «Данечка, наверное, передумал». Вот только мне, стоявшей в свадебном платье, было откровенно плевать, потому что выть хотелось в голос и раствориться в пространстве, чтобы не видеть сочувствующие лица гостей. Я никогда не чувствовала себя настолько униженной. Я нашла силы объясниться с людьми и закончить ужасный вечер, чтобы потом закрыться в квартире с желанием не показываться людям несколько лет, но вовремя поняла, что такое не забывается, и я ещё очень долго буду слыть брошенной невестой.
– Просто я был тогда не готов, понимаешь? Ты так давила на меня…
– Напоминаю, что предложение ты мне сделал сам.
– Да, но под давлением, – тычет в меня пальцем, намекая, что это я давила на бедного мужчину, неспособного принимать самостоятельные решения. – Всё время твердила: дом, семья, дети, дача… Я испугался, Лесь.
– Так испугался, что сразу метнулся к Ленке Крыловой? С ней не страшно? Слышала, ты скоро отцом станешь. Вот где ужас, правда? – издаю глухой смешок, собираясь закончить непродуктивную беседу.
– Ребёнок не мой, – Даня прячет взгляд. В данный момент он смахивает на побитого пса, выброшенного за борт по причине ненадобности. – Ленка мне изменила, в чём честно призналась.
– Знаешь, она заслуживает большего уважения, потому в отличие от тебя у неё хватило смелости объясниться напрямую.
Предполагаю, мечта по имени Даниил Сахаров, оказалась не настолько волшебной при более детальном рассмотрении, и Лена, всегда отличающаяся здравомыслием, нашла более достойного кандидата на роль спутника жизни. Ей на это потребовалось чуть больше полугода, я же за пять лет не рассмотрела в Дане всем заметную червоточину.
– Лесь, прости. Давай попробуем ещё раз: честно, по-настоящему, открыто.