Пришли Сашка Любицкий и Славка Крамер. Еще передавали привет от Кольки Кольцова и Рыжих.
Колька Кольцов — это мой приятель, с детства. Мы одно время жили в разных квартирах в одном доме, по соседству. Он на два года старше меня. В последнее время играть и баловаться, носится по улице, как баба говорила — «хвост дудкой» — практически перестал. Ходит в спортивку, на легкую атлетику, и все меня туда сманивает! Занимается серьезно уже два года, и даже какие-то неплохие результаты показывает. По крайней мере, на соревнования в Тюмень уже пару раз съездил.
Рыжие — в поселке пацанва двух братьев, погодков, так дразнит. Так-то они вообще не рыжие, просто фамилия — Рыжовы. Они с родителями приехали в Кировск, то есть — в РТС откуда-то из деревни несколько лет назад. Мы — приятельствуем.
Сашка Любицкий — мой дружок с детства. Мы с ним и в садик вместе ходили, и в начальную школу. Потом правда, когда мы вернулись из Крыма, учились хоть и в одной школе, но в разных классах. Сашка был всегда пройдохой — «пройда», как бабушка говорит. Он примерно одного со мной роста, но этакий живчик! Вечно с лохматой, кудрявой, в отца, дядю Сашу, головой, загорелый уже весной, на месте долго сидеть не может. Ага — «шило в жопе» — со слов опять же бабушки. Он вечно куда-то бежит, чем-то занят, вечно придумывает какие-то дела, часто — очень даже небезопасные, и вполне себе порицаемые взрослыми, вплоть до «ремня в жопу»! Учиться он «так себе» — примерно также, как и я. Времени же вечно не хватает, на эту школу!!!
Кличка у него — «Крестик». От деда Ивана услышал про «Крестика» — оказалось, что речь идет не про Сашку, а его отца, дядю Сашу. Что у них у всех, включая Сашкиного деда, такая кличка.
— Деда! А еще Сашка говорил, что он такой смуглый — потому что они, Любицкие то есть — болгары! Это правда, что ли? — ага, было такое хвастовство от Сашки.
Стоявший рядом дед Геннадий, заквохтал, заперхал табачным дымом:
— Эт Любицкие штоли болгары? Ха! Не знаю с какой они такой Болгарии, но что дед его — Петька — как есть цЫган, то — правда!
Дед Гена, похохатывая, рассказал, что Любицкий Петька (дед Сашкин) с его бабушкой появились здесь в Нагорном, в тридцатые годы. Был Петр Любицкий хорошим кузнецом, лошадей мог врачевать — то правда! А еще был бабник, выпивоха, и драчун — каких поискать! Матершшиник опять же! Дед Гена даже засомневался, кто кого перематерит — он деда Любицкого, или Любицкий — деда Геннадия!
— Как его Ефросинья (бабушка Сашкина, то есть!) только терпела — не знаю! Да и поколачивал он ее частенько! Но сам он, Петька-то, чаще от мужиков получал! Очень уж задиристый был! Хотя силенка была у него, была — чё тут говорить! Кузнец же!
— Деда! Я думал, что кузнецы они всегда большие, здоровенные. А дед Петя — невысокий, да щуплый! — действительно дед Сашки на здоровяка не похож.
— Ну так он раньше и не был щуплым. Крепким был, да. Это уж после войны он стал худеть, когда к старости погнало. Да и всякое ремесло прежде головой делается, а не силой дурной!
— А Крестик он почему?
— Дак у него в молодости, у пьяного дурака, присказка кака-то была про крестик… вот не помню щас… как там… ну — он все перед дракой орал, что побьет всех, вот — дескать, крест во все пузо… или как-то так… это он божился, значит, ага — дед, выпуская дым носом, всё пофыркивал, вспоминая молодость, — так его попервости и дразнили — Петька Крест во всё пузо! Потом уж — просто Петька Крест. А сыны его, значит — Крестики, да… Сашка Крестик, да Толька Крестик. Сашка-то ничё так вырос, справный мужик… А Толька у них в отца, значит пошел — тоже шалопай, да горлопан, ага…