— Эти плоды священны, и только служители Дианы могут их есть.
Шуршание в листве утихло, я быстро подошел к стволу дерева, посмотрев на нарушителя и надеясь, что он не попытается трусливо сбежать. С такой высоты легко было переломать себе ноги.
— Спускайся, иначе мне придется убить тебя за вероломство и неуважение к нашей богине.
Листья закрывали от меня воришку, но тонкий девичий голос послышался сверху, удивив меня ласковым тоном, звучавшим, как переливы мельхиоровых колокольчиков.
— Простите, а вы можете помочь мне слезть?
— Да, прыгай, я поймаю тебя.
Из-под ткани промелькнули бледные небольшие ступни, незнакомка на миг присела на ветке и легко спрыгнула в мои объятья. Я хотел бы тут же отпустить ее, но едва увидел лицо, как мое сердце пустилось вскачь. Глаза прекрасные, будто переливы лунного света в океане, смотрели на меня, а хрупкое тело, словно вылитое из фарфора, закрывали рассыпавшиеся по плечам серебряные волосы. Платье девушки едва закрывало ее грудь, нежная тоньше шелка и легче паутинки ткань почти не мешала рассмотреть фигуру.
— Луна?
— Достанешь мне яблочко, Вирбий? Я так хочу есть и так устала лазать по дереву.
Ее изящные черты лица притягивали взгляд, а просящие нотки почти безукоризненно подчиняли своей воле, но руки не слушались меня и, словно обретя самое драгоценное в моей жизни, обнимали богиню, не давая ей своими прелестными ножками ступить на землю.
— Вирбий?
— Мы для вас подготовили сегодня пир, там было много еды, я думаю, там еще осталось, чтобы покормить вас.
— Да? Это будет замечательно.
— Но почему вы не пришли? Я ждал и молил вас.
— Я не могла, закат в день осеннего солнцестояния, время смены власти братьев, и быть с ними как никогда важно, но я видела, как ты украсил зал, мне очень понравилось, особенно белые лилии.
Не веря своим ушам, я сильнее стиснул девушку в своих руках и, уткнувшись ей в плечо, вдыхал аромат далеких звезд и запах прохладной темной полуночи.
— Простите меня, простите, я был так зол, так глуп, решив, что вы про нас забыли. Я должен был понять, что это время не подходит.
Тонкие руки погладили меня по затылку, утешая. Луна обняла меня в ответ, нисколько не стесняясь и с нежностью прижимая к себе.
— Ты не виноват, я совсем забыла предупредить, я привыкла говорить с тобой только по ночам.
Не желая терять ни мгновения наедине с Луной, я подхватил богиню на руки и понес ее в сторону кухни. Дежурящие у входа послушники удивленно проводили нас взглядами, но ничего не сказали. Мы прошли мимо все еще украшенного зала, где аромат цветов пьянил не хуже забродивших нектаров, и, забрав белесый, точно призрачный цветок лилии из вазы, я отдал его своей госпоже, за что получил в ответ смущенную невинную улыбку.
Оказавшись на кухне, я посадил Луну за стол и достал для нее оставшиеся деликатесы, мясо и фрукты, налил в бокал медовый напиток. Богиня вновь улыбнулась мне, но уже смелее и, поблагодарив, принялась за трапезу. Я, совершенно оглушенный в своем счастье, замер рядом и смотрел, как прекрасные, словно розовые лепестки, губы краснеют от сока, как проявляется на кукольных щеках бледный румянец, как беззаботно она болтает ногами, сидя на слишком высоком для нее стуле. Луна казалась совсем юной, хрупкой и восхитительной, будто хрустальная статуэтка. Как молодая богиня она усердно работала, помогала старшим братьям, но, появляясь на земле, представала в облике милых юношей или таких фарфоровых девиц, чем неизменно притягивая взгляды прохожих.
— Большое спасибо.
Луна промокнула рот салфеткой и посмотрела на меня, всего лишь легким движением ресниц заставив обомлеть и потерять дар речи. В ее глазах читался интерес, и мое сердце постыдно замирало в предвкушении.