— Тискать?
— Не ласкать же.
— Да, не ласкать.
Порозовевшая щека Азуры привычно легла в мою ладонь, но, к сожалению для себя, я почти не ощущал ни ее мягкости, ни нежности, лишь теплоту. Тело привычно желало большего, но девушка ловко выскальзывала из объятий, дразнила, заставляла переживать. Несмертельный яд.
Добей меня или отпусти.
— Каин, ляжешь со мной на алтарь?
— Ты же сильная магичка.
— У меня есть собственные цели.
— Конечно, не может не быть.
Перед единственным «свиданием» я даже заранее отказался от табака, вернув себе хотя бы часть обоняния. Хотелось испить эту чашу до дна, почувствовать всё, что я мог на данный момент, напомнить себе, что я жив.
Огрубевшая кожа рук защитила от прохлады алтарного камня, их место на теле Азуры заменили мне губы.
— Вы миленько смотрелись вместе.
Глухой звук и дрогнувший под пальцами черенок впервые обозначил короб. Я устало посмотрел на Герба, вытирая пот со лба. Доктор зябко кутался в куртку, прикрыв глаза. Еще немного, и уснет там под деревом.
— Мы не были вместе.
— И почему же?
— Не было времени.
Уэст молча поднял брови. Уж ему-то хватило часов в сутках и дней в году, чтобы за десятки лет в Кадате обзавестись тремя детьми, сохранить отношения с женой и выстроить работу больниц. Не говоря уже о кладбище и собственном исследовании.
Если бы во мне осталась толика стыда, я бы его непременно ощутил.
— Понимаю.
Сгорбившись, я вонзил лопату в землю. Лёгкие обжог мокрый холодный воздух.
Щека горела от пощечины, в ушах стоял звон.
— Ненавижу тебя.
В глазах цвета поздней осени блестели злые слёзы. Почти невыносимо.
— Понимаю.
Азура отвернулась так быстро, что на миг я ощутил, как ее волосы чуть коснулись моего лица.
Это была не последняя наша встреча, последняя состоялась перед нападением. Тонкая горделивая фигурка застыла рядом со мной в коридоре Храма. Во взгляде мелькнуло что-то невысказанное, но она промолчала. Я не настаивал, торопился.
— Еще увидимся.
Времени не хватало, да и не было его никогда. Аван сбежала, была занята семьей, Ньярл, теряя связь с реальностью, едва не покрылся паутиной. Все силы уходили, чтобы сохранить что-то: Храм, Кадат, людей, Сомну. Сам я ничего не создавал и вспоминал о собственных желаниях лишь прикасаясь к чужому телу.
Сейчас та же история.
Имею ли я право тревожить ее после стольких лет?
Ящики до сих пор не разобраны.
Я замер на краю ямы.
Герберт подошел ближе и, похлопав меня по плечу, стянул с себя и кофту, и куртку, вручив в руки.
— Смотри не урони. Не хочу их пачкать.
Машинально кивнув, я сжал еще теплую ткань в руках и опустил голову. Под пальцем на внутренней стороне воротника чьей-то заботливой рукой были вышиты инициалы: А.У.
Уэст спрыгнул в могилу, аккуратно приземлившись на бортик, и вытащил из кармана брюк потрепанный лист с переписанными наспех строчками. Размокшие гнилые доски гроба протестующе заскрипели, явив нам чьи-то останки. На одном из ребер явственно читался след от клинка.
— Да, это точно она.
Оголенные нервы. Оголенные кости.
— Увиделись.
— Мне жаль, Каин. Правда жаль.
— Зря я это затеял.
Край ямы осыпался. Герберт ловко вылез оттуда и, отряхнувшись, платком вытер руки. Я протянул ему вещи, и через половину минуты у меня забрали чужую скорбь, осталась только своя.
— Был шанс. Есть предположения, кто мог отправить тебе сообщение?
— Никаких. То, что меня нет, не значит, что мимик не подглядывает.
— Что ж, ее и правда уже нет.
— Мимику не прожить так долго в одиночестве.
Посмотрев вниз, я последний раз оглядел гроб.