Но все же я понимаю, что прятаться здесь вечно не получится. Меня все равно найдут, как только решат, что со мной делать. Если уже не решили.
Когда выхожу из душевой кабинки, клубы пара тут же заполняют маленькую комнатку.
Смотрю на себя в затуманенное зеркало. Мне кажется, что я изменилась. Лицо стало другим. Более взрослым и каким-то замученным. Наверное, так и должно быть, ведь плен никого не красит. Меня уж точно нет.
Я обтираюсь свежим полотенцем, которое тоже, видимо, заменили в мое отсутствие. Просушиваю им волосы. Затем обратно надеваю надоевший халат.
Мне не хочется выходить из ванной, но объективных причин оставаться здесь я не вижу.
Как только делаю шаг в комнату, замираю на месте. Там стоит Ризван. Он повернут лицом к окну, и я вижу лишь его широченную загорелую спину.
Из одежды на нем только спортивные штаны, спущенные на бедра.
Мне кажется, я даже дышать перестаю, в ожидании продолжения. Оно точно не будет приятным.
Просить прощения я передумала. Это вообще было глупой затеей.
Ризван не спеша оборачивается.
Время застывает. Воздух становится густым, точно желе, и я вижу все происходящее в замедленной съемке.
Когда мужчина полностью поворачивается в мою сторону, сердце пропускает жалящий удар. Не понимаю, почему так реагирую на этого человека.
Несколько широких неторопливых шагов, и Алаев оказывается на моей половине комнаты. Рядом.
Чую опасность. Она всегда исходит от него.
Стать игрушкой бандита не входило в мои планы, но теперь я полностью завишу от этого человека.
Бежать некуда. Кричать бессмысленно. Сопротивление ни к чему не приведет.
Остается только ждать. Ждать следующего шага своего палача.
Мощная грудь нечасто вздымается. Она кажется нереальной. Идеальной до безобразия. Четко проработанная мускулатура привлекает внимание на подсознательном уровне.
Мне кажется, Ризван специально так долго молчит. Играет с моим сознанием. Ждет, когда я окончательно сойду с ума от волнения и напряжения.
Мужчина садится на кровать прямо напротив меня.
— Раздевайся, — Алаев четко, по-слогам произносит свою команду.
Во рту мгновенно становится сухо, а халат хочется запахнуть сильнее.
— В моем присутствии тебе не нужна одежда. Хочу посмотреть на то, что теперь принадлежит мне.
Я медлю. Похоже, думаю слишком долго. В груди неприятно клокочет.
— Не разочаровывай меня, Настя, — бандит начинает злиться. — Сломанные игрушки я быстро выбрасываю. Или нахожу им новое, более подходящее применение.
В этот момент начинаю ненавидеть Алаева еще больше. Он сломал мне жизнь и продолжает это делать болезненным, извращенным способом.
Одеревеневшие пальцы тянутся к узлу на поясе. Я отчаянно пытаюсь справиться с ним, но ничего не выходит. От этого напряжение вокруг меня нарастает. Хочется разрыдаться, потому что сил справиться с эмоциями просто нет.
Я и не хочу развязывать халат и хочу сделать это побыстрее, чтобы мужчина, наконец, перестал на меня так смотреть.
Ризван спокойно укладывает свои большие ладони на мои суетящиеся руки и отводит их в стороны.
Крупные пальцы сами касаются узла. Буквально секунда проходит, как пояс оказывается на полу. Халат повисает на моих плечах, слегка обнажая меня спереди.
В груди будто взрывается атомный снаряд. Такая мощная волна из чувств заставляет меня глухо выдохнуть, а потом разносится по телу, превращая меня в натянутую струну.
Кожа становится чувствительной. Мне неприятно ощущать на ней мягкую ткань халата. Она кажется теперь жесткой, точно наждачка.
Бандит ухмыляется.
Мои щеки загораются красным. Я никогда не привыкну к такому. Никогда не смогу стоять перед этим мужчиной, не испытывая мучительного стыда.
Его ладони снова слишком близко. Вот Ризван уже подхватывает воротник халата, чтобы спустить его, снять упаковку с игрушки, которую он приобрел. Раздеть. Заклеймить. Присвоить.