Я не говорю ей, что тур не имеет значения. Что единственное, что для меня важно, это чтобы она повеселилась. Выбралась из своей депрессии. Чтобы она двигалась дальше, пока не узнала, что я беременна, и не бросила все дела, чтобы позаботиться обо мне.
— Я всё испорчу, — говорит Вайолет. — Как я смогу провести экскурсию, на которой была всего один раз?
— Они этого не знают, Вайолет. Мы ведь уже обсуждали эту тему. Никто ни о чем не догадается. Да они даже не американцы. Можешь говорить им все, что в голову взбредет. Главное улыбайся и постарайся не забыть никого в туалете.
— Я не уверена. — сомневается Вайолет.
— Я знаю, что ты могла бы использовать зарплату, которую Саттон Трэвел собирается дать мне за этот тур. Которую я переведу на твой счет. — Вайолет вздыхает в трубку. — Я также знаю, что ты не дура и поэтому вряд ли перепутаешь Белый дом со зданием Капитолия. Просто следуй шпаргалке, которую я для тебя составила.
— Это все равно ужасная идея, — бормочет она, но я знаю, что она собирается это сделать. Я слышу это в её голосе, и я знаю её почти так же хорошо, как себя.
— Это гениальная идея, — отвечаю я с ухмылкой, которую она не может видеть. Это действительно гениальная идея. — Люблю тебя, Ви. Ты мое арахисовое масло.
— А ты — мое желе, — отвечает Вайолет, и мы завершаем разговор. Мы так делаем. Мы близнецы. Один из нас называет что-то, а другой должен ответить чем-то, что делает это что-то лучше. Как близнецы, подобранный комплект. Я не могу представить, как бы я росла без нее, и на меня накатывает волна грусти, что этот ребёнок будет единственным ребёнком ещё долгое-долгое время. В обозримом будущем нас будет только двое.
Если только этот ребёнок не будет близнецом. Двое детей, которых нужно купать, срыгивать и переодевать. Два рта для кормления. Две любимые игрушки, за которыми нужно следить, вместо одной.
Господи, дай тренировочные колеса.
Я напоминаю себе, что статистически шансы в мою пользу — один ребёнок, а не два. Я игнорирую, что статистика сама по себе дерьмо. По статистике, я не должна была залететь в тот единственный раз за несколько месяцев, когда у меня был секс, но попробуйте сказать это малинке, растущей в моей матке. Погодите, а дети растут в матке? В утробе? Это же одно и то же, верно? Как я могу этого не знать?
Это в моей матке, решила я и выдохнула. Определённо.
Я бросаю свою сумку на заднее сиденье такси и забираюсь следом. Конференция, в которой я участвую, начинается в понедельник, но благотворительный вечер, на который я заваливаюсь, состоится сегодня вечером. Если я не смогу попасть туда и поговорить с Кайлом, тогда я в растерянности, как мне связаться с ним без привлечения адвокатов. Я бы хотела разобраться с этим сегодня, чтобы сосредоточиться на конференции, а не на драме с отцом ребёнка.
Попасть туда не должно быть так сложно, верно? Это же мероприятие для пенсионеров, а не Met Gala или показ мод Victoria's Secret, это же не горячий билет. Кроме того, в статье, которую я прочитала, говорилось, что ожидается присутствие пятисот человек. Никто не заметит старую маленькую меня. Я проскользну прямо внутрь, найду Кайла, объясню, что мне нужно, а потом выскользну обратно. Тихо, только между нами.
Я вздохну с облегчением, потому что это сработает. Я знаю, что это сработает, потому что если я не смогу войти и найти Кайла, тогда я буду в растерянности, как мне с ним связаться. Но все в порядке, потому что у меня хорошее предчувствие насчет сегодняшнего вечера, правда.
Игра продолжается, Кайл Кингстон.
4