К пяти часам хочется глотнуть свежего воздуха. Выхожу на улицу и иду по тротуару, чтобы размять ноги. Сегодня прохладно, небо грязно — серого цвета, дует ветер, раздувая мой темно — синий пиджак. Тем не менее холод приятно освежает после целого дня взаперти. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох, чувствуя, как ледяной воздух наполняет легкие … и внезапно сталкиваюсь с чем-то теплым, высотой мне по пояс.
Оно отскакивает от меня, издав тихое:
‒ Ой!
Смотрю вниз. Большие сине — голубые глаза, вьющиеся каштановые волосы, бледная кожа с веснушками. Не больше девяти или десяти лет. Распластавшись на тротуаре, смотрит на меня несколько секунд, открыв рот и тяжело дыша от удивления. Затем поворачивается на бок и сует руки в рюкзак, чтобы убедиться, что ничего не выпало из многочисленных кармашков.
‒ Ты в порядке, малыш? — спрашиваю, протягивая руку, чтобы помочь встать.
Его взгляд замирает на моей руке, и, поколебавшись, мальчик принимает помощь. Поднимаю его на ноги.
‒ Да, нормально. Простите, мистер, — опускает подбородок на грудь и закидывает на плечо коричневый кожаный рюкзак.
В свою очередь рекомендую:
‒ Смотри, куда идешь. Будь я на велосипеде, ты мог бы серьезно пострадать.
Быстро пробормотав «ладно», он поворачивается и идет дальше.
Я же отправляюсь в противоположную сторону. Но через несколько шагов понимаю, что… что-то не так.
Слишком легко.
Нарушен баланс.
Руки сразу же тянутся к карманам. Телефон в правом кармане, а кошелек… его в левом кармане нет.
Резко оборачиваюсь, вглядываюсь в толпу прохожих, идущих против ветра, пока не замечаю вдали мальчишку.
‒ Эй! — мой голос гремит, как пушка. Пацан и несколько пешеходов останавливаются и смотрят в мою сторону.
Даже на таком расстоянии встречаюсь с ним взглядом. Насмешливое выражение, медленно появляющееся на его лице, говорит мне всё, что я хотел знать. Самодовольная ухмылка над прямыми, по — детски белыми зубами и блеск победы в глазах с наглым кошачьим прищуром. Нахаленок уверен, что вне моей досягаемости.
Поднимает вверх правую руку и выставляет средний палец.
«Паршивец».
Затем убегает вниз по улице.
«Не выйдет, пацан».
Глава 4
Размахивая руками, бегу по тротуару, затем резко сворачиваю влево на соседнюю улицу, прикладываю максимум усилий, чтобы не сбивать с ног пешеходов. Уворачиваюсь от сигналящей машины и пересекаю проезжую часть в три прыжка, еще в два — взмываю по бетонным ступенькам в пустой торговый центр, который тянется вдоль двух кварталов. Как раз до того проулка, в который свернул мальчишка. Пролетаю мимо магазина «Gap» и через ресторанный дворик.
‒ Осторожней! — угрожая тростью, кричит сутулый седой покупатель, когда я несусь в непосредственной близости.
Выскакиваю на улицу через заднюю дверь торгового центра.
Смотрю направо, затем налево. И замечаю убегающего маленького засранца. Его рюкзак мелькает, как сигнальный огонь в гаснущем солнечном свете. По моему лбу струится пот; я мчусь, перепрыгнув через пожарный гидрант, как атлет в беге с препятствиями. Вытягиваю руку, растопырив пальцы, и хватаю гаденыша за шиворот.
«Попался!»
Он возмущенно шипит и дергается, как рыба на крючке, пытаясь вырваться из моей хватки. Не выйдет.
‒ Отцепись! Пусти!
Встряхиваю его, чтобы утихомирить, и рявкаю:
‒ Довольно!
Кулачки колотят меня по рукам и животу. Встряхиваю пацана еще раз.
‒ Я сказал, прекрати! Немедленно. — Затем добавляю спокойнее: — Не собираюсь тебя бить.
Но воришку так просто не заткнуть.
‒ Помогите! — вопит малец, пытаясь поймать взгляды любопытных прохожих, пялящихся на нас. Как и большинство зевак, окружающие проходят мимо, полагая, что вмешается кто — нибудь другой, а они могут идти. Затем маленький засранец пускает в ход мантру, которую сверхзаботливые родители — и социальные службы со своими предупреждениями об опасных незнакомцах — вбивают в голову детям.
‒ Ты не мой отец! Я тебя не знаю! На помощь!
Трясу его еще сильнее, так что воришка клацает зубами. Шикаю:
‒ Уверен, что хочешь привлечь внимание, когда в твоем чертовом рюкзаке лежит мой кошелек?
Это сразу его усмиряет. Задыхаясь, как лисица в ловушке, прекращает извиваться. Смелости мальцу не занимать ‒ смотрит на меня, сердито нахмурив брови.
‒ Проблемы?
Вопрос задает полицейский, подошедший справа. Оценивает ситуацию строгим взором, пока не узнает меня.
‒ Привет, Бекер! — едва заметно улыбается.
Большинство полицейских инстинктивно недолюбливает адвокатов. И я их понимаю. Копы каждый день рискуют жизнью, чтобы убрать с улиц всяких негодяев, а я и мои коллеги из кожи вон лезем, чтобы их освободить. Часто извращаем действия самих полицейских — как провели арест, имели ли на то основания, — чтобы найти причины вызволить наших клиентов. Конечно, по своей природе это враждебные отношения. Лед и пламя.