— Эва с самого начала активно стала заниматься спортом. Кто знает, может это наоборот помогло ей протянуть так долго.
«Протянуть так долго» звучало как приговор. Словно сейчас это был конец этого самого «протянуть».
— Можно к ней?
— Вообще нежелательно.
— Док, на пару слов, — Сокол отозвал врача в сторонку и они недолго поговорили в углу коридора. Пожали друг другу руки, скрепляя какие то свои договорённости.
— Идёмте, — позвал Андрей Константинович.
— Зем, — придержал его товарищ, — она может выглядеть не так, как ты помнишь.
Арий нахмурился и кивнул.
Ему выдали халат и бахилы. Он не нервничал, был собранным и серьёзным. Такова особенность большинства военных: в самых сложных ситуациях оставаться в разуме.
Они прошли в палату на четыре койки, где мерно попискивали и «дышали» аппараты. Эва лежала у окна.
Арий только сейчас понял предупреждение Сокола. Лицо девушки сильно распухло, пальцы на некогда тонких и гибких руках были похожи на сосиски. Подключенная к куче трубочек, она действительно мало напоминала ту Эву, с которой он познакомился. И только табличка на кровати твердила об обратном.
— Она сильно отекла из-за плохой работы сердца.
Врач посмотрел на мужчину, ожидая его дальнейших действий. Убежит или останется? Испугается или будет бороться?
Арий кивнул и присел на стульчик рядом с кроватью. Андрей Константинович улыбнулся про себя.
— У вас пять минут, — и вышел.
Арий некоторое время молча следил за её лицом. Короткие, но густые ресницы не трепетали, синеватые губы не улыбались, подвижные тонкие брови не хмурили лоб.
— Эва…
Взял её за ладонь, которая оказалась неожиданно тёплой. Это был как взрыв внутри — она всё ещё жива, а врач и отец ведут себя так, словно уже нет. Сердце сильно защемило и было невозможно вздохнуть. Почувствовал, как по щеке потекла слеза.
Будь сейчас рядом его психотерапевт, она бы от счастья прыгала при виде таких проявлений его эмоций. Сильный, бездушный, как пень, и приземленный, как камень, командир плакал впервые за много-много лет.
— Ты обещала мне, что мы поговорим через пол года, — он поцеловал её отекшую ладошку и новая холодная волна озарения прошлась по нему.
Она знала, что её скорее всего не будет через пол года.
— Чёрт, Эва… — в горле встал колючий ком. Мужчина осторожно лёг грудью на кровать, аккуратно обнимая её руками, — хорошо, что я приехал раньше. Через три месяца и поговорим.
23.
— Каковы шансы, док? — задал вопрос Арий, когда они вышли из отделения.
Андрей Константинович вздохнул.
— Я не хочу давать ложных надежд. В таком состоянии она ещё никогда не была. Но мы делаем все возможное.
— Может нужно что-то ещё?
— Нет, — врач перевёл взгляд на Сокола, — мы уже всё обговорили.
— Что нужно глобально, чтобы улучшить её самочувствие? Я так понимаю, с каждым годом ей становится хуже.
— Трансплантация.
Арий нахмурился.
— Почему не сделали до сих пор?
Доктор снова вздохнул.
— Эва только несколько месяцев назад согласилась встать в очередь.
— Но…почему? Разве это не ваша обязанность? — Арий начинал злиться. Хотелось найти виноватого и наказать.
— Моя, — кивнул головой врач, — но без соглашения пациента мои руки связаны. У Эвы очень интересная философия на эту тему, — и, не видя понимания в глазах окружающих, продолжил, — она говорила, что наверняка есть люди, которым это нужнее. Что лучше она за короткое время сделает максимум возможного, чем будет жить в больнице в ожидании подходящего донора.
Это было очень на неё похоже.
— Через сколько сможете её стабилизировать?