Черт. Права. Он почему-то решил, что вытянет их обоих. Жёстко ошибся.
— Как она? — трёт лицо руками.
— Напилась успокоительных и спит, — Агот возвращается на спинку дивана и говорит уже тихим голосом, — я не знаю, как ты будешь исправлять наделанное, Аксель. Но даже если вы решите оставить все это, сначала поговори с ней нормально.
Глава 19. "Помоги"
Засыпая на кровати в приюте, Сания надеялась, что у неё будет время прийти в себя и зализать раны. Но у мирозданья были свои планы. Чьи именно молитвы были им услышаны?
По началу ей казалось, что всё. Это конец. Последняя битва. Последний рывок. Но именно в этом самом страшном и чёрном дне зарождалось нечто светлое и прекрасное. Долгожданное. То, во что она не верила и противилась.
Но пока она стояла босиком на улице и холодный ветер задувал под штанины и колыхал край туники. Вот только холод — последнее, что она чувствовала.
Перед ней стоял мужчина с привычными светлыми волосами и голубыми глазами, но в зрачках полыхал самый настоящий огонь. Это было жутко, неестественно, доводило до такого животного ужаса, что хотелось выть и пятиться назад.
Но сзади был приют и перепуганные дети.
— Да как ты посмела, — мужчина говорил тихо, не напрягая голосовые связки, но его голос расползался повсюду и мурашки в страхе разбегались по телу.
— А не охренел ли ты, дяденька, вламываться к нам в спальню без стука и предупреждения? — выкрикнула ему Сания.
— Я пришёл за ребёнком! — заорал мужчина, запуская в окно, где виднелись мордашки подглядывающих детей, огненный шар.
Сания выпускает из пальцев сеть, подпрыгивает вверх и в сторону и ловит шар в неё, тут же разворачивается, сделав круг вокруг себя, и, сильно размахнувшись, возвращает его мужчине.
— Женщина! Уйди с дороги!
— Да ты псих! Напыщенный самовлюбленный говнюк! Здорово быть единственным огневиком на весь Север, да? Да я не отдам тебе ребёнка!!!
Мужчина лишь скрипнул зубами и промолчал. Но в девушку и в стены посыпался град из огненных шаров. Не успевая их всех ловить, Сания создала вокруг себя защитный купол, расширяя его максимально, насколько хватило сил.
— Сания! — из дома к ней выбегают дети, напуганные лопающимися стёклами и ударами в стену. Прижимаются к ногам.
Они все ещё в пижамах, но одежда мальчиков обгорела, а волосы и ресницы подпалены. Этот придурок завалился рано утром, пока все спали, и начал шмалить огнём по всей комнате. Слава Богам, что Сания лежала рядом с малышом Ролли.
Мужчина перестаёт раскидываться шарами и направляет столп огня в неё. Девушка сужается щит, чтоб он был только вокруг неё и детей, но даже это даётся тяжело. Огонь ревёт, перекрывая все внешние звуки, опаляя даже сквозь защиту, горячим дыханием облизывая кожу, и дети начинают заходиться в истерике.
— Все в дом! — кричит Сания, когда под напором сама начинает скользить назад.
По краям манжет уже пляшут задорные искорки, то и дело опадая на кожу и оставляя маленькие красные следы. Но это было не самым страшным. Страшным было то, что её тащило назад и сил препятствовать этому не было. Щит трещал и сквозь прорехи прорывались языки пламени, лишь чуть-чуть не доставая до лица и волос. Нога уперлась во что-то твёрдое и через полсекунды она уже всей спиной опиралась о стену.
Бежать больше некуда.
Было жалко не себя. Она достаточно повидала и сама наворотила грязи в этой жизни. Дети. До спазма в груди было обидно за детей, которые только-только обретали себя. Губы зашептали слова давно слышимой молитвы, которая сейчас ярко вспыхнула в мозгу.
«О Всевидящий, ты видишь все, ты слышишь все, ты знаешь все. Твоё имя велико и власть твоя безгранична. Ты един во всех своих проявлениях и я, раба твоя, признаю власть твою. Молю тебя, Всевидящий, защити этих детей. Стань ветром для них и отгони все напасти. Стань солнцем для них и согрей их юные души. Стань землёй для них, чтобы твёрдо стояли на тебе. Стань водой и виноградником для них, чтобы они могли пить и есть…Пожалуйста…Всевидящий…Молю».