— Я сказал, иди! — Колокольный звон нижним регистром заволок всё помещение. — Повторить?
Я подсунула бумажку ему под нос, он расписался.
— Всего доброго. Совет вам, да любовь! — И отвернулась к ксероксу за очередной порцией документов.
— Спасибо, только поздравлять не с чем. Этот брак…
— Лишняя информация, Михаил Михайлович! Вы что-то ещё хотели?
А я хотела содрать с себя кожу, все клеточки которой вопили о страшном желании отобрать, увести, украсть и спрятать Мишку Исаева от всех и вся! Ну что происходит, Лиза! Он отказался от тебя, женился, готовится к свадьбе, а ты? О чём ты, Лизонька?
Он понял, всё понял. Я разгадала это по его глазам, страдающим, сочувствующим, растерянным. Не получается у меня скрыть от этого мужика свои чувства, да и зачем? Кому будет от этого легче? Мне уж точно нет… Ну, не могу я примирить своё девичье сердце с потерей его владельца, Мишки-боксёра, чемпиона и гада, моего мучителя… Получается, я отдала свою душу в никуда? Ей теперь одной-одинёшенькой бултыхаться в жизненных перипетиях? Внутри горел пожар. Как было бы уместно выжечь её, эту душу до тла, ничего не чувствовать, не надеяться, не верить. Но как? Решение пришло, откуда не ждали… Чингиз…
Я пришла к нему поздно, почти в двенадцать ночи. Ноги носили меня по городу сами по себе, не спрашивая направления. Лёд и пламень, хорошо и плохо, можно и нельзя — противоречия сводили с ума. И я решила — назло. Отдамся этому хану-хаму назло Мишеньке-Мишане.
— Добрый вечер, Чингиз! Я… Я… — Язык не поворачивался сказать, что я.
Он сидел в своей любимой позе, развалившись на стуле, расставив ноги в разные стороны. Джинсы обтянули их, показывая накаченные мышцы бёдер. А под майкой угадывались крепкие руки и грудь, широкая, страшно волосатая. Меня пробил озноб, и я попятилась назад, почти до двери.
— Чего приходила, Лизонька? — Ехидно улыбаясь, изрёк восточный мужчина, вдруг показавшийся мне очень красивым и притягательным, секс-символ во плоти.
— Я… Хочу… Хочу, чтобы ты показал, какой может быть женщина… Какой прекрасной. — Меня уже трясло во всю, выбивая последние силы и корешки разума.
— О, мы уже на ты? Хорошее начало. — Чингиз перестал улыбаться, встал, подошёл вплотную, поднял двумя пальцами мой подбородок. — Посмотри на меня, Лиза! Посмотри, не бойся, девочка!
В глазах, чёрных-пречёрных, плескались отблески огня разожжённого камина. И доброта. Я даже растерялась, увидев, с какой нежностью он смотрит на «мышь в мышеловке», так я себя ощущала.
— Не надо, не бойся, всё будет хорошо. — И стал раздевать меня.
Снял шубку, шарф, посадил к себе на колени и стал расстёгивать сапожки, медленно, аккуратно. Пересадив меня на стул, сам уселся на пол и принялся массажировать мои ноги. Балдёж, после целого дня скачек на каблуках. Я даже закрыла глаза…
— Расслабляйся, распусти свои пружинки, освободи свою умную голову от дум, просто отдыхай. Доверься мне, отпусти своё сердце, дай волю чувствам. — Пощипывая мои икры, он начал продвигаться вверх, по бёдрам, под юбку.
Я сжалась, как от прикосновения куска льда, ноги сдвинулись вместе, зажав его руку.
— Я же сказал, расслабься. — Он покачал головой, как учитель нерадивому ученику. — Я просто хочу снять с тебя эти ужасную придумку человечества, колготки. Никакой эстетики, синтетика на попе и вечно чешущиеся ножки. Ведь да? — Чингиз посмеивался, явно отвлекая меня. — То ли дело чулочки, фильдеперсовые, с кружавчиками и красивыми резиночками. Согласна?