Я добираюсь до Первого Сектора и меняю курс на Шестой, где находится Король и его ассамблея. Правитель и его двор обычно перемещаются только по первой, второй и третьей зонам, осуществляя переход каждую половину перемены, чтобы избежать Четвёртого Сектора. Деревенские жители просто перемещаются вокруг четвёртого Сектора, из третьего в пятый, таким образом, максимально используя любое жилье, которое им удаётся найти. Поскольку более состоятельные горожане переезжают чаще, у богачей обоих миров есть две резиденции — одна для проживания, в то время как другой дом проходит через четвёртый, пятый и шестой Сектора. Необычно, что королевская элита располагается в Шестом Сектора. Король Джован сделал это только для того, чтобы оказаться ближе к тропе на случай нападения. Это был удачный ход с его стороны.
Я снижаюсь на достаточном расстоянии от замка и, осторожно приземлившись, складываю Флаер. Раньше я приземлялась в одном из дворов за замком, но дозору мог быть дан приказ стрелять. Маловероятно, но рисковать не стоит. Вытащив вуаль, я бросаю взгляд на густые деревья вокруг и накидываю её на голову, закрепив сверху деревянным ободком. Моё зрение мгновенно затуманивается. Я касаюсь рукой ствола дерева, находящегося рядом со мной, и жду, пока мои глаза привыкнут к темноте. Я беру свой Флаер под мышку и быстро иду в направлении замка.
Я приземлилась на окраине Внутреннего Кольца, на мощёной дорожке, которая соединяет самых богатых и знатных Брум с подступами к замку. Отчасти мне хотелось бы пройти в другом направлении, через Внутреннее Кольцо, затем Среднее Кольцо и Внешние Кольца.
Кольца на Гласиуме разделяли различные классы. Внутреннее Кольцо занимали богачи, и оно располагалось в пространстве, наиболее близком к замку. Во Внешних Кольцах жили люди без гроша в кармане, и оно находилось дальше всего от замка, занимая внешние края этого мира. Возможно, Внешние Кольца — это самая бедная часть Гласиума, полная опасностей, но несколько моих самых близких друзей жили там, в боевых казармах. Я всегда буду помнить время, проведённое там, как самый простой и самый свободный этап моей жизни. Ты сражался, ты выживал, ты ел и пил.
Я кручусь из стороны в сторону, когда ветер подхватывает сложенный под мышкой Флаер, и не обращаю внимания на голубоглазых Брум, которые проходят мимо меня по дороге. Они глазеют на мою одежду и приспособление, прижатое к боку. На мне также вуаль, о которой я стараюсь не вспоминать. Она привлекает почти столько же внимания, сколько моя одежда и Флаер. Было время, когда я болезненно воспринимала вуаль. Но каждый раз, когда я снимала ткань, становилось легче. Теперь я управляю вуалью, а не наоборот. Я помню своё внезапное прозрение во время разговора с Адоксом. Путь передо мной был всё так же ясен, как и в тот волнующий душу момент. Я не могла строить своё будущее на лжи, как моя мать. Единственный путь вперёд для меня заключался в том, чтобы раскрыть свою истинную сущность. Конечно, я не стану делать это как дура. Но если я добьюсь своего, вуаль больше никогда не сможет управлять мной. Я сама решу, как раскрыть мою тайну. Меня не загонят в угол.
Когда меня видят, раздается сигнал. Ворота поднимаются. Я прохожу под решёткой из железных прутьев.
Один из дозорных бежит ко мне так быстро, как только позволяют ему его тяжёлые доспехи. Я не понимаю, зачем дозорные носят такое громоздкое обмундирование. Мужчина неловко кланяется, на его лице выражение ужаса.
— Татума Олина, Король приказал доставить вас к нему немедленно по прибытии.
Что ж, это объясняет его страх. Я сомневаюсь, что приказ Джована был вежливым.
Я спокойно киваю, несмотря на нервное возбуждение, которое пробегает по мне от его слов.
— Отлично. Проводите меня к нему.
Интересно, это один из тех стражников, которых я обманула, когда сбежала во Внешние Кольца?
Стражник переводит взгляд с меня на ворота и обратно.
Я улыбаюсь под вуалью.
— Если только… ты не можешь покинуть свой пост?
— Но он сказал мне привести вас, и…
Я поднимаю руку, пытаясь сдержать смех.
— Всё в порядке. Я пойду прямо к нему и заверю его в твоей решимости выполнить оба его приказа.
Я ухожу, пока дозорный продолжает кланяться. Он явно не был выбран за свой разум.