«Мой любимый Герех… Гер… если бы ты только знал, как сильно я тебя люблю».
Я не стал читать дальше, понимая, что это её дневник. Тетрадь, в которой она записывает все свои мысли. Хоть я и воспитывался на улице, но чётко понимал, что лезть в чужую голову не стоит. Я засунул дневник в рюкзак и бросился за ней. Я должен проверить. Я должен узнать, правдивы ли я её слова.
Прижимая её хрупкое тело к забору, вглядываясь в её глаза, чувствуя дрожь её маленького тела, чувствуя запах её волос, я понимал, что она не может врать. Я осознавал, что я люблю её запредельно сильно. Так сильно, что грудь сдавливает от боли. Так сильно, что нет сил вымолвить и слова, чтобы признаться ей в своих чувствах.
Я касался её, как тонкого цветка, который гнётся от любого порыва ветра.
Я оглаживал её, как горный хрусталь, боясь сделать неверное движение и случайно причинить ей боль.
Я наслаждался её теплом и запахом, как заплутавший в снежных горах путник, который попал на тёплый весенний луг.
Я дрожал от её близости. Я боялся показать ей свою слабость.
Я боролся со своим звериным началом.
Я боролся со своим желанием присвоить её здесь и сейчас. Сию минуту.
С ней я не должен поступать, как хищник. С ней я не должен быть разбойником, который похитил принцессу и медленно влюбляет её в себя.
С ней я должен быть хитрым котом, который сможет очаровать её. Который сможет с помощью чувств победить её гордость. Заставить открыться и доверять.
Когда она робко касалась моей щеки дрожащей ладошкой, я был готов заурчать, как ласковый кот. Я был готов сделать всё, что она пожелает.
Но не смотря на всё своё желание не выпускать Меланью из своих лап, я позволил ей уйти. Но не смог уйти сам. Я смотрел на её окна и увидел её покрасневшее личико, когда она выглянула в окно. Я расхохотался в голос, когда Меланья спряталась за шторой, чтобы потом вновь робко выглянуть. Я сделал вид, что ушёл, чтобы потом вернуться. Вернуться после работы. До самого рассвета я сидел под дубом и наблюдал, как она мечется по комнате, нервно кусая губы и прикладывая ладошки к щекам. Она не спала всю ночь, красками что-то рисуя на холсте. А я не спал вместе с ней, впитывая глазами каждое её движение. И только утром, когда солнце взошло, и свет погас в её комнате, когда её силуэт невозможно было заметить в окне, я вернулся в свой обветшалый, старый дом и завалился на кровать.
В огромном зале, где она стояла у окна, рассеянно крутя бокал с соком в руках, я опять не имел сил отвести от неё взгляд.
Она была другой.
Не такой, как обычно.
Непривычно яркой и дерзкой.
Возбуждающе красивой.
Я пошёл за ней следом в комнату, как привязанный.
Не замечая ничего вокруг. Только её тонкую спину, с ямочками на пояснице.
Не слыша посторонних звуков. Только её лёгкие шаги и равномерное дыхание.
В комнате горел только торшер, отбрасывая мягкие тени на стены. Когда светлая ткань платья скользнула по нежной молочной коже, открывая обзор на хрупкое тело, дыхание перехватило. Стало трудно дышать.
Я невольно подался ближе, стараясь впитать каждый изгиб её тела. Дверь предательски скрипнула. Немедля больше ни минуты, вошёл внутрь, закрыв дверь на замок. Отрезай пути отступления. И ей. И себе.