Глава 10. Шуты и дети говорят иногда правду
Уворд
В парке было свежо, влажно пахло цветами, а под ногами похрустывал мелкий гравий. Скетс шёл за ведьмой и, заложив руки за спину, наблюдал за девушкой. Она то запрокидывала голову, кружась и любуясь облаками, то наклонялась к растениям, тянулась к ним изящными ладошками, но в последний момент отдёргивала руку и странно поглядывала на мужчину, будто боялась, что он заметит в её поведении что-то неподобающее.
Герцог думал не о вкусной и звенящей, как лесной ручей, магии ведьмы и неудержимой тяге Лалин к растениям, которую та пыталась скрывать, а о произошедшем на балу. Сейчас, когда они покинули общество напыщенных придворных, Скетсу стало неприятно оттого, что он, как юный мальчишка, не сдержал желания продемонстрировать свою силу.
«Что за ребячество? — злился Уворд. — Воистину, сегодня очень странный день. То целую девушку, которую хотел лишь защитить и представить как свидетеля, то давлю на магов харизмой!»
Зато сразу после этой выходки Лалин даже не думала смотреть ни на кого другого. Смущалась и дрожала в его объятиях, когда они кружили у всех на виду. То мило покусывала губы, которые показались мужчине такими сладкими, то шевелила ими, отсчитывая шаги танца. Было похоже, что ведьма больше боится показаться недалёкой и невоспитанной, чем быть разоблачённой и оказаться дарительницей одного из придворных.
Это трогало, казалось, каменное сердце герцога, и в груди становилось теплее от мысли, насколько эта наивная девушка чиста и непорочна. Простая, нежная и свежая, как полевой цветок, на балу она казалась единственной настоящей красавицей среди безжизненных фарфоровых кукол. И король, разумеется, тоже это отметил.
При мысли о Шериле настроение испортилось.
— Возвращаемся, — приказал он Лалин.
Та печально вздохнула, но безропотно поплелась обратно к дороге, на обочине которой они оставили карету. За время прогулки герцог будто отдохнул от выброса магии (увы, бесполезного) и умылся от липкого лицемерия, в которое окунулся во дворце. Казалось, даже общество ведьмы без поглощения её магии поднимает его жизненные силы.
Помог девушке забраться в карету и велел вознице поворачивать к дому.
Обратный путь провели молча. Уворд размышлял и строил планы, как вывести хитрого лиса на чистую воду, потребовать правосудия, а Лалин смотрела в окно, рассматривая дома, мимо которых они проезжали. Когда карета миновала ворота его резиденции и замерла у главного входа, раздался детский крик:
— Папа!
Девушка вздрогнула от неожиданности. Скетс покинул карету и только протянул руку, чтобы помочь Лалин выйти, как подбежал сын и порывисто обнял его. Герцог заметил, как по лицу ведьмы промелькнула тень, и нахмурился, не понимая её чувств. Ей неловко общаться с детьми?
— Дайк, — обратился он к мальчику. — Познакомься, это…
— Целительница из леса? — перебил тот и шагнул к девушке, откровенно её разглядывая. — Сегодня вы такая красивая!
— …Лалин Ригер Скетс, твоя мачеха, — спокойно закончил герцог.
— Господин Дайк, — раздался строгий голос молодой женщины в сером платье и с такого же цвета волосами, как всегда убранными в простую причёску. Гувернантка стремительно приближалась к ним. — Немедленно вернитесь и закончите задание!
Уворд представил её ведьме:
— Анселла Дьюар. Селла занимается образованием Дайка. А это госпожа Скетс.
— Прошу прощения за поведение моего подопечного. — Взяв мальчика за руку, женщина присела в реверансе. — Он сегодня целый день как на иголках. Всё смотрел в окно, ждал, когда вы вернётесь с церемонии.
— Я очень рад снова вас встретить, добрая госпожа, — искренне сказал сын герцога.