Брина, устраиваясь удобнее, практически сползла с сидения, развалившись на нем всем телом, и стала накручивать на палец майку.
— Какое необычное имя. И чем же ты занимаешься, Адель? – Он не упускал из виду ее действий.
— Я учительница, – проворковала Брина, – учу детей. – Недолго думая, она поставила ногу на высокой танкетке на переднюю панель и, получив опору, сползла еще ниже.
Мужчина чуть не поперхнулся.
— Учительница? – Сальные глаза, не переставая следили за ее стройными ногами, лишь по необходимости отвлекаясь на дорогу.
— Ага, – Брина посмотрела на него тупой нимфеткой.
— И чему же ты их учишь? – Мужчина нервно усмехнулся.
— Да так, – Брина взмахнула рукой, – всякой всячине, – и лихорадочно рассмеялась.
— Видимо, так и есть…
Некоторое время мужчина приходил в себя, к подобному развитию событий он оказался не готов и слегка растерялся: растерянность читалась по лицу, с которого не спадала улыбка идиота, не верящего в свою удачу.
Затем спросил:
— И зачем же ты едешь в Радлес? Ты же явно проездом. – Мужчина откашлялся, казалось, ему все сложнее давался разговор.
Брина до сих пор не знала имени собеседника — он не удосужился себя назвать, а Брина не удосужилась его спросить — не интересно. Хотя подобные типы обычно демонстрировали себя сразу же, начиная воплощать мечты на словах: работает в респектабельном банке, живет в завидном доме, собирается на международную конференцию и так далее и тому подобное. Но, видимо, Брина продемонстрировала себя лучше, раз он даже имя свое назвать забыл.
Брина, конечно, могла ошибаться — обжегшись на молоке, дуешь на воду. Однако, как правило, ее сувждения о людях, как о мужчинах, так и о женщинах, оказывались верными.
— Встретиться с семьей. – Немного правды не помешает. Брина отвернулась к окну и стала разглядывать окружающую действительность — они только-только въехали в Радлес. Сколько же она здесь не была? Брина не помнила. Очень, очень много лет. С тех пор как покинула дом, Брина сюда не возвращалась, даже не звонила, хотя звонить-то было некому.