Прибывают Томасо, Роберто и Марцио, и бандиты приветствуют сестру поцелуями и дружескими словами. Я получил несколько злобных взглядов. Миа совершенно обойдена вниманием, но, похоже, она не удивлена этим и изо всех сил старается слиться с обоями.
Когда мы садимся, Джулия окидывает меня взглядом сверху вниз и неодобрительно кривит рот, когда видит, что я не переоделся в рваных джинсах и футболке.
Я развожу руками и пожимаю плечами. — Что? Ты сказала быть уместным.
Моя жена бросает на меня грязный взгляд, а затем отворачивается.
Четверо братьев и сестер говорят все на протяжении всего салата. Я сижу напротив Миа в дальнем конце стола, и все делают вид, что нас здесь нет. Мне приходится хвататься за бутылку вина каждый раз, когда она приближается, в противном случае мне бы не предложили ни капли. Миа пытается взять кусок хлеба, но весь он оказывается на тарелке Роберто.
Я иронически поджариваю ее своим бокалом красного вина. Она сердито пожимает мне плечами, как бы говоря, что ей все равно не нужен хлеб.
— Нам нужен кто-то, кто будет управлять этим импортом, но кто?— Роберто говорит Джулии. — У тебя есть какие-нибудь идеи?
Взгляд моей жены на мгновение останавливается на мне. — Нет, я не могу назвать кого-то достаточно ответственным.
Я поднимаю свой бокал с вином и опрокидываю оставшееся. Я трачу месяцы своей жизни с этой женщиной. Как только я обрюхачу ее, я мог бы отвалить, но это означает, что моего ребенка воспитывает ледяная сучка, которая не может переварить собственную дочь. Фабер думает, что у меня нет сомнений, но это меня не устраивает. Это не должно устраивать ни одного мужчину.
Я постоянно пью по ходу еды. Некоторое время я пытаюсь поиграть с Мией в футси под столом, но она так сильно пинает меня в голень, что на мгновение у меня косоглазие.
Пока мы едим бефстроганов, Марцио рассказывает своим братьям и сестрам неприятную историю о том, как в ресторане уволили официанта за то, что он пролил вино ему на колени.
— Я не могу дождаться, когда у меня будет сын и он станет таким, как ты.
Я дергаю подбородком на братьев жены.
Губы Джулии кривятся. — Лаззаро, ты пьян.
Я тянусь к винной бутылке и наполняю свой бокал почти до краев. — Недостаточно пьян. И я не Лаззаро. Я Лаз.
— Это кусок дерьма, — бормочет Марцио. Мия тянется к блюду с фасолью в масле у его локтя, но вместо того, чтобы передать его ей, как джентльмен, которым он себя считает, он берет его, подает себе, а затем ставит на пол так, чтобы она не могла до него дотянуться. Он тоже сделал это не случайно. Всего на долю секунды, но он посмотрел ей в глаза, убирая тарелку.
Мой взгляд перескакивает с Мии на него и обратно. Никто за столом не заметил обмена. Я открываю рот, и Мия предвкушает, что я собираюсь сделать.
— Лаз, — шепчет она, качая головой, ее огромные глаза Бэмби умоляют меня ничего не говорить.
Но я никогда не умел молчать.
Громко и к столу в целом я спрашиваю: — Почему вы все относитесь к Мии как к дерьму? Все продолжают есть и говорить, но я знаю, что они меня услышали.
Я ударяю кулаком по столу, и каждый стакан и тарелка подпрыгивают. — Я сказал , почему вы все обращаетесь с Мией как с дерьмом?
Падает тишина. Братья обмениваются мрачными взглядами, говоря: — Опять этот чертов парень.
Джулия переводит взгляд с дочери на меня. — О чем ты говоришь? Моя дочь может говорить сама за себя, если ей есть что сказать.
Ага. Вот только она этого не делает, и теперь я достаточно зол, чтобы сделать это за нее. Я даю Мии последний шанс заговорить, протягивая ей руку и приподнимая брови. — Давай?
Губы Мии плотно сжаты, когда она смотрит на свою тарелку. Нет никаких следов той молодой женщины, которая возражала мне у бассейна. Почему она так боится этих людей?
Джулия слегка сардонически улыбается мне и поворачивается к своим братьям.
Но я еще не закончил.