Узы Норта наклоняют голову, словно раздумывая. — Какие секреты ты хочешь иметь только между нами?
Я улыбаюсь, потому что узы разговаривают так же, как и мои, и это облегчает разговор с ними. — Никаких. Я просто думаю, что он обидится на меня за то, что я спросила, почему он так беспокоится о том, что ты рядом со мной. Если ты так готов защищать меня, то… Почему он боится?
Узы наклоняются, пока их нос мягко не ударяется о мой, как будто они боятся даже сейчас причинить мне боль. — Ложь. Он верит в ложь, потому что правда слишком болезненна. Даже сейчас, когда она начала распутываться вокруг него, он не может отпустить ее.
Ложь?
Видят ли они мое замешательство или просто предпочитают продолжать, я не знаю, но слова продолжают выходить из них, тем не менее. — Связные не могут причинить друг другу боль. Они не могут убить друг друга, ни намеренно, ни случайно. Но если он поверит в правду, тогда все, за что он держался все это время, потеряет смысл.
Мои брови сходятся в кучу, но затем узы снова наклоняются вперед, соединяя наши губы, и я впервые целую Норта. Только это не он целует меня. Его узы толкают меня назад на столешницу, и его язык проникает в мой рот, завладевая мной и клеймя мою душу своей меткой.
Я немного паникую, только из-за того, что подумает об этом Норт, но они отстраняются от меня, не настаивая на большем.
Их ладонь берет мой подбородок, и они говорят мне в последний раз. — Больше никаких побегов.
* * *
В тот момент, когда узы ускользают от Норта, он хватает меня, отчаянно тянет вверх и в свои объятия, и тащит в свою спальню, как будто он может оставить свои узы и все сказанное между нами позади. На секунду мне кажется, что он собирается вышвырнуть меня из комнаты за то, что я разговаривала с его узами и случайно раскрыла семейный секрет.
Я до сих пор не могу понять, о чем идет речь.
Но когда он расстилает меня на своей кровати, его тело тут же накрывает мое, и на этот раз, когда его губы касаются моих, я знаю, что там только он, а не его узы.
Они целуются по-разному.
Странно ли это замечать? Возможно. Если узы были темной одержимостью, то Норт — это всепоглощающая сила. Он хочет меня, в этом нет сомнений, но он хочет всего. Я едва могу удержаться от того, чтобы не увлечься им, не потерять себя, когда мы еще даже не начали.
— Что они тебе сказали? Что они сделали?
Я смотрю на него, моргая, а затем медленная улыбка растягивается на моих щеках. — Они преданы мне. Они не причинят мне вреда. Норт? Я верю в это. Я знаю, что никто из вас не причинит мне вреда.
Он смотрит на меня, его глаза прикованы к моим, и внутри него есть потребность, которую я вижу так ясно, потребность в том, чтобы я доверяла ему и верила в то, на что он способен.
Я уже знаю это.
Он медленно отодвигает полотенце от моего тела, словно давая мне время передумать и положить этому конец. Я не собираюсь этого делать, даже несмотря на надвигающийся приступ безумия из-за моей растущей силы, я знаю, что это именно то, что мне сейчас нужно.
Я могу беспокоиться о последствиях позже.
Когда Норт снова целует меня, стряхивая полотенце с кровати, как будто беспокоится о том, что оно снова упадет на мое тело и накроет меня, я забываю обо всем, кроме его губ на моих. Я забываю о Связи и о существах, живущих внутри нас, даже сейчас тянущихся друг к другу. Я забываю о том, что мы нечто большее, чем люди, которые хотят друг друга.
Затем к вечеринке присоединяется дар Норта и разрушает все шансы притвориться, что мы — не Одаренные Связные.
Свет горит в спальне и ярко освещает открытый дверной проем в ванную, но в тот момент, когда его дар вырывается из него, вокруг нас обоих нет ничего, кроме темноты. Я ожидаю, что буду окружена его существами, что Август будет смотреть на меня и ждать ласки, но вместо этого вокруг только темнота.
Сюрприз, но не плохой. Я вполне могу справиться со Связью в его тенях.