Мэйзи: Я еду к Тее. После этого я сразу же вернусь домой.
Я задерживаю дыхание, когда появляются три точки, надеясь, что она не решит проверить мое местоположение, заглянув в мой телефон. Она не часто так делает, но в последнее время я не давала повода сомневаться, сдерживая свои вольные порывы. Когда это делает папа, он, как обычно, проявляет чрезмерную заботу, но с мамой… Это всегда похоже на ошейник, затянутый на моей шее.
Инстинктивное желание, которое я иногда испытываю, просто уйти, прорывается сквозь меня. Я могу просто сесть в машину и поехать. Дорога сама решит, куда везти, и я буду следовать за ветром, пока мое сердце не освободится от тяжести.
Мама и папа были бы в ярости, но я была бы счастлива.
Мама: Будь дома к ужину.
Воздух с облегчением вырывается из моих легких, и пока я печатаю ответ, мое внимание привлекает тяжелый гул двигателя. Я откладываю телефон, поворачиваюсь, мое сердце падает в желудок, когда я вижу матово-черный Charger, который мчится по улице и с визгом останавливается прямо за Audi. Он останавливается в дюйме от того, чтобы врезаться в задний бампер.
Вот дерьмо.
Это Фокс.
Мне было интересно, где он был. Он не появлялся в школе с тех пор, как испортил машину Сэма. Такие вещи, как его посещаемость и оценки, похоже, не имеют значения, пока он приходит и уходит, когда заблагорассудится.
Фокс выходит из Charger и направляется ко мне со своим красивым лицом, на котором застыл смертельный оскал и волосы на моем теле встают дыбом, когда он быстро преодолевает расстояние длинными, мощными шагами. Прежде чем я успеваю вдохнуть, он оказывается передо мной, прижимая меня спиной к дереву. Кора впивается мне в лопатки.
— Какого хрена, по-твоему, ты здесь делаешь? — рычит он, заставляя мой пульс биться.
Меня окружает запах богатой кожи, земленистого дерева и слабый намек на моторное масло.
Мой взгляд окидывает пустое поле, затем возвращается, чтобы встретиться с его холодным взглядом. Я открываю рот, но задыхаюсь, когда его пальцы смыкаются вокруг моего горла. Дрожь пробегает по моему позвоночнику, а в животе поднимается жар, заставляя меня сжаться и сжать бедра вместе. Он не упускает этого, в его горле раздается грубый звук, когда он прижимается ближе, так что твердые линии его груди соединяются с моей и сопротивляюсь, проверяя пределы его хватки, но он слишком силен, чтобы я могла вырваться.
Именно этого я и должна хотеть — вырваться, но… любопытство удерживает меня на месте. Это первый раз, когда его руки были на мне с той ночи на вечеринке Дженны две недели назад, и мое тело помнит. Ярко.
Следы, которые он оставил на моей коже, поблекли. Мой желудок опускается, когда думаю о том, что он сделает все это снова.
Страх и желание борются за контроль. Это так неправильно, что Фокс может прикасаться ко мне вот так и вызывать возбуждение, но какая-то часть жаждет этого, даже когда он мучает меня.
Здесь нет никого, кто мог бы остановить его, даже если бы и был, не думаю, что это что-то изменило бы. Никто не имеет над ним власти. Если бы он захотел, он мог бы легко задрать мою школьную юбку и делать все, что захочет. Мой клитор не должен пульсировать при этой мысли, но да, боже, пульсирует. Все так запутано.
Он не душит меня, но держит крепко, прижав к дереву на случай, если соберусь бежать.
Я могу бояться того, что он может сделать, но никогда не убегу от него. Этот задумчивый придурок может иметь мой страх, но он не получит мою капитуляцию.
Где-то глубоко внутри есть маленькая часть его личности, которую узнаю, я увидела ее в прошлом году, когда заметила его улыбку на праздничном рынке в городе. Это была та же мальчишеская улыбка, которая очаровывала меня, когда мы были детьми и я цепляюсь за эту надежду всякий раз, когда слышу слухи и шепотки, которые ходят о нем.
— Фокс, что ты пытаешься…
— Почему ты здесь? — яростно кричит он сквозь стиснутые зубы.
Сузив глаза, я отбрасываю страх в сторону. — Теперь мне нельзя существовать? Насколько я знаю, тебе не принадлежит ни улица, ни это поле и я не нарушаю границы. Если я захочу навестить наше дерево? — Я опираюсь на его руку, и мое сердцебиение вздрагивает, когда его хватка сжимается. Он серьезен, но и я тоже.
Темно-синий взгляд Фокса вспыхивает от моего неповиновения. Он скользит взглядом по линии моего тела, задерживаясь на его пальцах, обхвативших мое горло и его рот растягивается в ухмылке. — Ты никогда не могла устоять перед неприятностями и всегда любила острые ощущения.
Он проводит большим пальцем по моей точке пульса, давая понять, что может свернуть шею без особых усилий и я с трудом сглатываю, пытаясь сделать полный вдох, пока он контролирует мой воздух. Он, наверное, чувствует мой учащенный пульс. Затем его большой палец ослабевает, чтобы провести по моей челюсти. Этот жест противоречит презрению в его взгляде, но он заставляет мои руки схватиться за его кожаную куртку, вцепившись в податливый материал. На мгновение он словно замирает, как будто ему интересно, что я сделаю.