Удовлетворение от того, что я сломал ее по-новому, оттеняется горечью, потому что так больше не может продолжаться — я слишком сильно хочу того, чем я ее дразнил. Один раз ошибка, два раза — плохая привычка. Трахать ее — единственное, что отказываюсь ей дать, даже если в моей голове проносятся тысячи фантазий о том, как я заставлю ее кричать, вгоняя свой член в тугое тепло.
Звонок звенит, когда я отступаю назад, видя, как она разбита. Ее красивые черты искажены в оргазмическом блаженстве от моих рук. Это пронзает мое сердце ледяным осколком. Я слишком сильно скатился вниз по склону, упустив преимущество, слишком увлекшись этой игрой.
Тяжело дыша и не обращая внимания на пульсацию в моем твердом члене, я делаю еще один шаг назад. Ее глаза наконец открываются, и она смотрит на меня сквозь ресницы. Очередная вспышка собственничества поднимает свою уродливую голову, и я стискиваю зубы, запихивая ее обратно, чтобы задушить, прежде чем она успеет полностью сформироваться.
Я провожу тыльной стороной ладони по своему рту. Мой голос звучит пусто, когда я нахожу слова. — Все здесь называют меня черной тенью. Они не ошибаются, Мэйзи. Когда ты называешь мальчика чудовищем достаточно много раз, это начинает прилипать. Все, к чему я прикасаюсь, превращается в пепел. Теперь это касается и тебя.
Задерживаю взгляд, а затем выхожу из кабинки, оставляя ее в точности так, как я предупреждал.
10
МЭЙЗИ
Последние несколько часов мои мысли были в хаотическом беспорядке, а на сердце было тяжело.
После того, как за Фокс захлопнулась дверь туалета, произошедшее сильно, задело. Я сказала, что мне все равно, но моя бравада улетучилась, как только он ушел. Я была разочарована в себе, что могла опуститься так низко сразу после того, как он надо мной издевался. Стоило ли оно того? Стыд пробежал по мне, когда я выскочила из кабинки и плеснула холодной водой на щеки. Это было бесполезно, то, что мы сделали, было написано на моем открытом лице и я не могла скрыть ни этого, ни того, как сильно наслаждалась этим.
Все было точно так же, как в ту ночь на вечеринке, вплоть до того, как он ушел. По крайней мере, в этот раз не пришлось выходить на улицу перед толпой людей, которые знали обо всем, просто взглянув на меня.
Я никогда не была человеком, который уклоняется от своих желаний, но то, что я продолжаю трахаться с ним, когда он мучает, гложет меня.
Сегодня было такое дерьмовое шоу.
От жгучего унижения из-за того, что я не была готова к уроку и не объяснила, как мои готовые задания пропали из сумки, до шепотков и взглядов в сторону, которые впивались мне в спину, когда проходила мимо. Обнаружение беспорядка в машине, а затем жестокие насмешки в обеденном зале. В довершение всего в туалете я попыталась встретиться с Фоксом лицом к лицу, потому что не собиралась просто так спускать это с рук. Мне надоело терпеть его дерьмо. Его вмешательство в школьные задания раздражает меня гораздо больше, чем то, что произошло после, но все это — одна большая куча дерьма на моих плечах.
Это было чудо, что я продержалась до последнего урока на автопилоте, не поднимая головы, пока не смогла сбежать. Я продолжала заниматься йогой, которую вела в студии в оздоровительном центре, радуясь, что в этот день мне разрешили воспользоваться машиной Холдена, а не рассчитывать на то, что кто-то подвезет. Хотя, если бы я не села за руль сегодня, его машина не стала бы местом одной из отвратительных выходок Фокса, и я остановилась, чтобы почистить ее перед первым занятием. Он никогда не узнает.
Остаюсь на уроке как можно дольше, чтобы выместить свое дневное разочарование, избегая идти домой, где, я уверена, мои родители уже узнали о задержании. Если они узнают, чем я еще занималась на территории школы, они просто лопнут от злости.
Последний из семи-восьми опоздавших учеников покидает класс, оставляя меня наедине с зеркальной стеной и пустотой, разъедающей внутренности. Я чувствую себя такой дрейфующей, и хотя обычно это не беспокоит, потому что я лучше переношу неизвестность, здесь все по-другому, словно тяжелый груз тянет меня вниз, удерживая в темной мгле, откуда, кажется, никогда не выберусь.
И чем ближе к окончанию школы, тем хуже. Между Фоксом и родителями проблемы грозят затянуть меня так далеко вниз, что я утону.
Мы с Фоксом никак не можем быть вместе. Может быть, я затаила дыхание в надежде, что сможем остаться друзьями — или даже больше. Его старое обещание — когда-нибудь — это то, о чем все еще думаю. Я никогда не забывала об этом, даже если он и забыл. Зная его прикосновения, еще больше надеялась на то, что это обещание сбудется.