Тея не считает себя красивой? Как такое возможно? Что за дерьмо.
Это требует много работы, это мешает моему стилю и наносит удар по безжалостному авторитету, который я создал для себя за последние пару лет. Я должен вселить такой страх в сердца всех в этом городе, что я щелкну пальцами, и они подпрыгнут.
С насмешкой я положил руки ей на плечи, чтобы она повернулась ко мне лицом. — Я не могу использовать других девушек, потому что все они невзрачные и пластмассовые. Они будут слишком много себе позволять, изображая домашнее счастье для меня. К черту. — Подхожу ближе, играю с ее волосами, погружая пальцы в пряди, обрамляющие ее лицо, они чертовски мягкие и скользят по моей коже. У нее перехватывает дыхание когда она смотрит на меня. Она так приятно пахнет. — С другой стороны, ты, моя милая маленькая мышка, не более чем пешка, и ты это знаешь.
Это так волнующе — быть так близко после того, как я представлял себе это. Так много мыслей проносится в моей голове. Издает ли она те же звуки вживую, или это будет по-другому? Лучше? Если я поцелую ее шею и прикоснусь губами к родинке в форме солнца на ее бедре, будет ли она восхитительно дрожать?
Но вместо того, чтобы растаять в моих объятиях или обхватить своими толстыми бедрами мою талию, она сопротивляется, отворачивая лицо. Розовые блестящие губы нахмурились.
— Отпусти меня, — тихо требует она.
Упрямая маленькая штучка. Я медленно выдыхаю.
Я никогда так сильно не старался, чтобы подцепить девушку, они падают на мой член. Черт, Тея легко влюбилась в то, что мы делали. Если кому-то это не нравилось, я всегда переходил к следующей девушке или трем в очереди.
Но я хочу Тею. Мне нужно попробовать ее на вкус, и если я привязываю ее к себе на обозримое будущее, я соблазню ее.
Так близко, ее медовый аромат заставляет меня хотеть развернуть ее, прижать к столу и целовать эти румяные губы, пока они не опухнут.
Проводя руками от ее плеч вниз по спине, я обхватываю ее за талию, прижимая к себе. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Что ты делаешь? — Ее вопрос прозвучал немного задыхаясь.
Это влияет на нее, а я почти ничего не сделал.
Уголок моего рта приподнимается, когда я наклоняюсь достаточно близко, чтобы прижаться губами к ее уху, и позволяю своим рукам блуждать, когда она остается неподвижной. Я сжимаю ее бедра и пробираюсь языком, чтобы лизнуть раковину ее уха.
Тея втягивает воздух, плечи сотрясает дрожь. Она склоняет голову, прячась за волосами. — К-Коннор.
Звенит звонок, но никто из нас не двигается.
— Я все еще буду притворяться Уайаттом. Ты будешь знать, что это я, но ничего не должно измениться. Мне очень нравилось быть твоим приятелем по секстингу. Мы можем продолжать то, что у нас есть. Зачем тратить хорошее, верно? — Мои губы снова касаются ее уха. — И я заставляю тебя чувствовать себя так хорошо.
Хныканье, которое она издает, — музыка для моих ушей, вызывающая ухмылку. Она позволяет себе наклониться ко мне, касаясь моей груди. Мои веки опускаются до половины, когда она проводит ладонью по моему торсу. Я поощрительно хмыкаю. К черту следующий период.
— Вот так, детка, — кричу я, сжимая ее задницу. — Поддайся. Мы так хорошо проведем время вместе, можем начать прямо сейчас. — Я хлопаю рукой по высокой научной парте позади меня, усмехаясь, когда она подпрыгивает. Она не будет вести себя как испуганная мышь, когда я возьму ее в рот. — Сядь на этот лабораторный стол и раздвинь ноги. Я хочу тебя съесть.
Она прижимается ко мне, впиваясь ногтями в мою рубашку. Ее голос такой мягкий, что мне приходится сосредоточиться, чтобы расслышать его, когда она говорит. — Ты сумасшедший.
С этим обвинением она бросается на меня, скребя пальцами. Сначала я пытаюсь поймать ее, думая, что она пытается меня поцеловать — да, да, именно этого я и хочу.
Но она этого не делает.