Что, если он расторгнет нашу сделку прямо сейчас и вызовет полицию?
Это бред! Я просто хочу получить свои деньги. Это было глупо с моей стороны, не понимать, что игры Девлина доставляют удовольствие только ему. Когда ты думаешь, что выигрываешь? На самом деле ты проигрываешь.
Стиснув зубы, я остаюсь их грушей для битья, терпя их издевательский смех.
— Неважно. Ты отвратителен.
Сдерживая желание вышвырнуть его из кресла, я сажусь на свое место.
— О, да ладно, липкие пальчики, — пропел Девлин, подперев подбородок рукой. Порочный изгиб его рта так и манит ударить. — Я слышал, что ты и не такое вытворяешь для тех, кто готов заплатить. Но не я. Я не плачу за это, и уж точно не трону тебя с десятифутовым шестом. В мире не хватит презервативов, чтобы удвоить количество, прежде чем я подпущу твой рот или твою пизду к себе.
Я смотрю на него, кипя от ярости. Тиканье других одноклассников доносится до моих ушей.
— Девлин, ты такой плохой. — Хихикающая блондинка по имени Нина прижимается к спине Девлина, обвивая его шею руками.
Он мурлычет и прихорашивается под ее вниманием. Она прижимается грудью к его спине и прижимается к его шее, а он играет с ее волосами и притягивает ее достаточно близко, чтобы поцеловать. Он говорит ей в губы, но его слова обращены ко мне.
— Мусору лучше знать, где его место. Нельзя, чтобы он думала, что у него есть шанс вылезти из мусорного бака. — Его глаза переходят на меня, когда его губы касаются рта вздыхающей девушки, которую он превращает в лепешку. — Она должна понять, что я не ее прекрасный принц. Я здесь не для того, чтобы спасти ее.
Девлин отстраняется от Нины. Это незаметно, но я улавливаю вспышку твердости в его глазах и то, как он отталкивает ее. Он откидывает со лба свою черную чёлку и вздыхает так, словно я доставляю ему огромное неудобство.
— Я не хочу этого. Это жалко.
Девлин берет эссе и разрывает его прямо у меня на глазах. Он бросает разорванные кусочки через проход. Я смотрю на него, пока они летят на пол между нами. Люди вокруг нас ликуют, хлопают и воют, как койоты, потому что эти животные считают себя одним целым с талисманом нашей школы.
Мой взгляд падает на испорченное эссе. Он просто… порвал его и выбросил. Мне все еще платят?
Девлин прикрывает злую ухмылку своей раздвинутой рукой, когда мой взгляд возвращается к нему. На его столе лежит еще один лист бумаги, тема эссе выделена жирным шрифтом в верхней части страницы. Ему не нужно было мое сочинение. Я пришла в школу раньше времени без всякой причины, разве что для того, чтобы удовлетворить прихоти полного придурка.
Мои ноздри раздуваются. Если он так хочет играть, я могу это принять. Его слова ничего для меня не значат, пока он, блядь, платит мне.
Я знала, что была дурой, доверяя этому мудаку.
— Ты все еще собираешься…
— Нельзя так обращаться с людьми.
Мы оба поворачиваемся к Тее Кеннеди, скрючившейся на своем месте перед Бишопом. Ее щеки розовеют, и она выглядит немного удивленной тем, что вмешалась, но держится уверенно, вцепившись в спинку сиденья белыми костяшками пальцев.
— Это неправильно. — Тея облизывает губы, переводя дыхание. Ее глаза метнулись к Бишопу, а затем вернулись к нам. — Так что, пожалуйста, прекратите.
Тея — тихая, девочка-ботаник из нашего класса с добрыми глазами и дикими рыжими волосами. Сегодня они уложены в косу с несколькими выбивающимися локонами. Ее униформа более строгая, даже больше, чем моя безразмерная рубашка, и обычно она кутается в какой-то бесформенный трикотаж.
Брови Девлина удивленно взлетают вверх.