После истории с Моной Риттер «хороших» он просто боялся, как огня. Будь он проклят, если еще одно подобное существо из-за него наложит на себя руки. С Клоэ было комфортно. Она знала, зачем она ему нужна, смотрела сквозь пальцы на его похождения на стороне, не предъявляла на него никаких прав и считалась для всего мира его девушкой. Они довольно часто спали вместе, но это были скорее дружеские перепихи. Клоэ была умна, тактична, умела ненавязчиво исчезать в нужный момент, она была ему почти таким же другом, как и Макс. Он понадеялся, что какая-нибудь добрая душа вроде Макс или Брауна просветит эту хорошую девушку (как там ее?) о Клоэ. Канатка доехала до верха, и он выкинул из головы и Брауна вместе с его сестрицей, и Клоэ, и всех остальных - он сосредоточился на трассе.
Рене быстро нашла общий язык с Максин, и к вечеру они уже были почти подругами. Знакомство со спортсменкой заставило Рене горестно задуматься о козлячести мужчин, даже, возможно, не худших экземпляров. Вот Макс - это же просто воплощенная мечта любого нормального мужика. Она так хороша собой, брюнетка с бархатистыми карими глазами и изящной фигуркой, в ней есть и темперамент, и юмор, и она явно любит Артура, а он, столь же явно, любит ее - и зачем, спрашивается, ему всякие приблудные девчонки? Никогда она не поймет некоторые вещи - к примеру, зачем блондинки красят корни волос в темный цвет, а мужики не успокоятся, пока не переспят с половиной мира.
Этот день, 1 ноября, выдался очень насыщенным - сначала очень много активного катанья на лыжах, от которого до сих пор болели все мышцы, потом обед, после которого предполагалось, что спортсмены идут в спортзал на силовую тренировку. Но Артур и Макс сбежали после обеда, чтобы погулять с Рене по Санкт-Моритцу - все вместе они покатались на санях, запряженных пятеркой лошадей, погоняли на снегокатах и на собачьих упряжках. Не было ни одной такой минуты, чтобы ей было скучно или неинтересно, чтобы было можно думать о чем-то другом. И все равно она постоянно вспоминала зеленовато-карие глаза и дерзкую улыбку Отто Ромингера. Она невольно представляла его рядом с собой - наверное, он здорово гоняет на этом снегокате. А потом, когда они втроем пошли пить глинтвейн к освещенной сотней маленьких лампочек стойке, она не могла не мечтать о том, чтобы он протянул ей горячий, исходящий ароматным паром стакан, поцеловал бы ее и сказал, что любит. Но снова пришлось свирепо одернуть свое разбушевавшееся воображение: Отто попросту не заметил ее! Он посмотрел даже не на нее, а сквозь нее, и ни о каких поцелуях и любви не могло быть и речи! Да кто она такая? Обычная серая мышь! А он кто? Он... Отто Ромингер, король всей солнечной системы и сопредельных галактик. Он из тех мужчин, кто рождается на свет, чтобы разбивать женские сердца, вот так, и не иначе. И к тому же, она обещала брату, что не будет сближаться ни с кем из клуба. И почему-то ей казалось, что, настаивая на этом, Артур имел в виду в первую очередь Отто Ромингера.
К ужину они вернулись в отель. В ресторане Рене невольно высматривала его за одним из соседних столиков, но тщетно - его не было. Она безумно устала, голова шла кругом от свежего воздуха и обилия впечатлений, ноги и бедра ныли, все, чего ей сейчас хотелось - пойти в номер и улечься в пижаме перед телевизором, и так она и поступила. Еще бы сейчас посмотреть какой-нибудь красивый и романтичный фильм. Да, к примеру, «Джен Эйр» - как раз по ситуации. Сиротка - серая, но умная и добрая мышь женит на себе порочного, богатого и роскошного аристократа. Она не выдержала и расхохоталась (благо, никто ее не видел). А по телику показывали «Неприкасаемых» - тоже неплохо.
Но даже захватывающий фильм с целым созвездием красивых мужиков-актеров не отвлек Рене - она снова и снова ловила себя на том, что вспоминает Отто Ромингера, короля, так его, Солнечной системы и сопредельных галактик. Дура, дура, что тут сказать? Уж лучше бы она пускала слюни вот от любого из них - Кевина Костнера или Шона Коннери, да хоть самого Роберта де Ниро - Аль Капоне! Оно куда безопаснее. Рене сильно-сильно потянулась (сиреневая пижамная кофта задралась до груди), сделала звук чуть громче...
В дверь постучали. Рене встрепенулась, по пути в коридор сердце подскочило - а вдруг? Но, конечно, на пороге стоял вовсе не Ромингер, а Максин.
- Что я вижу, - выразительно сказала Макс, входя в номер. - В пижаме? Спать собралась?
- Ну, у меня мышцы болят. Хочешь фанты?
- Плесни, - разрешила Макс, ослепительная в облегающем мини. - Как раз выпью, пока ты оденешься.
- Пока я - что?!
- Некоторые думают, что после тренировки жизни нет. А между тем есть бар, в который все ходят вечером. Я тебя туда отведу, и не отвертишься.