Цокот копыт по мощёной улице приятно отдает в живот. Мне десять, и я уже уверенно держусь в седле, наслаждаясь прогулкой по Велории и видом кирпичных домов плотной рядовой застройки, покрытых плетьми жёлтых и алых роз. Даже пара стражников за спиной не могут омрачить солнечного дня. С шумной ярмарки, куда мы и направляемся, доносятся запахи печёных яблок и свежего хлеба. И тут сверху, с балкона, летит вниз нечто неясное, закутанное в тёмную ткань, и безвольным мешком падает передо мной. Жуткий, пробирающий до дрожи хруст…
— Ваше Высочество! — вскрикивают стражи, тут же выхватив мечи и направляя своих лошадей вперёд, закрывая меня собой, но полностью лишить обзора не могут, а опасности и нет. Только изломанное женское тело на брусчатке, от которого не могу отвести глаз, в немом потрясении смотря на собирающуюся под размозженным черепом багряно-чёрную лужу.
— Белинда! Ох, нет! — Из дома напротив выбегает сухонькая старушка и бросается к телу, убирает с застывшего лица покойницы спутанные рыжие волосы.
Я всё ещё не могу шелохнуться, а из-за спин стражников плохо видно, но яркий цвет прядей вбивается в память так же, как удушливый запах смерти. Страшно и холодно. Мне всегда холодно.
— Пошли вон, стервятники! — вопит старуха, вскинув голову в отчаянном бешенстве и замахнувшись на беспокойно заржавших лошадей. — Убирайтесь, пока не пришла толпа и не забила вас камнями за это!
— Леди, при всём уважении — несчастная покончила с собой, — огрызается тот страж, что стоит ближе ко мне.
— После того, как ваши кхорровы жрецы сожгли её сына, сведя Белинду с ума. Прочь!
— Ваше Высочество, нам правда лучше уйти…
