Я спустила его рубашку к предплечьям, позволив ей свернуться на локтях, а затем оставила ее там. Чтобы ее снять, ему нужно было отпустить меня или оставаться в ней, ограниченным в движениях. Я провела ладонями по его груди и взяла в рот один из его небольших сосков, прикусив легонько зубами, чтобы услышать, как из него вырвался протестующий стон.
Все это время я продолжала прижиматься к нему, возбуждая нас обоих; возбуждение вызывало только боль, однако Клим продолжал двигать своим членом напротив моей киски в тщетных попытках освободиться.
Я отстранилась с невинным видом.
— Что-то не так, господин Громов?
Клим зарычал, когда услышал свою фамилию, но отказывался признаться.
— Нет, никаких проблем, Ангелина.
— Ты уверен? Что не нужно ничего… ослабить?
— Не-а, все совершенно.
Я провела согнутым указательным пальцем, зацепившись за пояс, по его животу, немного ослабив давление, но не настолько, чтобы позволить его мужественности вырваться на свободу. Я чувствовала, как его член увеличивается и все больше трется о мою киску.
Я соскользнула со стула, убрав его руки со своей талии, и прикоснулась губами к его животу, направляясь вниз, не переставая целовать его. Я встала между его ног и коснулась подбородком его члена.
— Уверен? — я провела пальцем по нему,— Тебе, наверное… неудобно?
— Не-а, — он сузил глаза, все еще отказываясь сдаться.
Я провела ногтем по грубой ткани, под которой торчал большой бугорок, чувствуя, как он дергается от моего прикосновения, но Клим упорно отказывался капитулировать.
Время играть грязно.
Я встала перед ним и повернулась, открывая ему вид на мою спину. На мне было надето платье, чуть выше колен, плотно обтягивающее бедра, чулки с поясом и босоножки на низком каблуке. Я нагнулась, чтобы расстегнуть босоножки, позволяя платью немного задраться вверх, и показать мою попку, которая была прикрыта лишь поясом. Утром, когда я одевалась он уходил ответить на звонок, так что Клим был не в курсе, что на мне надето. Или не надето, в зависимости от обстоятельств.
— Боже, Лина. Что ты со мной делаешь? — прорычал он.
— Делаю? Ничего. Я просто снимаю обувь.
— Ты… что-то задумала?
— Х-м-м-м,— я сняла одну босоножку и бросила в него, а затем наклонилась еще раз, чтобы снять вторую.
Он все еще не двигался и я могла видеть выпуклость пульсирующую у него под тканью брюк.
— Ты должно быть упрямый человек,— сказала я, бросая вторую босоножку ему на колени.
— Не думаю, что упрямый, подходящее слово.
— Заткнись. Это так и есть.
— Не-а. Я самый упрямый человек на Земле, если ты об этом. — Он снова сдвинул бедра, облегчая немного давление. — Но я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Я засмеялась.
— Не знаю, почему ты просто не сдашься? Тебе должно быть очень неудобно.
Клим поднял бровь, наконец, отстегивая ремень безопасности.
— Мне очень комфортно. Я даже мог бы вздремнуть.
Вот наглец! Если он решил испытать мою силу воли, что ж я принимаю эту игру. Я ставила на то, что он прикоснется ко мне, возьмет меня, но я ошиблась, и он все еще продолжал держаться.