Он пытается взять её за руку, но она вырывает руку и отворачивается.
— Кэти! Ну хочешь я встану на колени, чтобы ты меня простила? — И бухается на колени прямо в весеннюю грязь.
— Перестань! — Она поворачивается к нему и Тобиас видит, как украдкой стирает слезу. — Ну что ты делаешь?!
— Я обидел тебя и нет мне прощенья, — дурашливо уже продолжает он, видя, что она простила.
— Я не могу на тебя сердиться, но ты делаешь мне больно, вот здесь, — и она кладёт руку себе на сердце, совсем не детским жестом.
— Послушай! Посмотри на меня! Я больше никогда не сделаю тебе больно, — Говорит он серьёзно и смотрит на неё. Снизу вверх, стоя на коленях. — И не допущу, чтобы кто-то причинил тебе боль.
— Как ты это сделаешь? — Она смотрит с недоверием. И всё-таки улыбается.
— Я стану твоим рыцарем.
— Как в книгах?
— Ну конечно!
— И надолго?
— Навсегда! — Отвечает тихо и склоняет голову.
— Подожди. Я сейчас.
Девочка серьёзно смотрит на него, потом срывается с места. Через несколько минут она возвращается с большой корявой палкой.
— Я принимаю твою присягу и посвящаю тебя в рыцари, сэр Тобиас Ритар.— И она кладёт ему палку на голову. А потом, рассмеявшись, выкидывает. — Вот и всё. Теперь ты от меня никуда не денешься.
— Как будто я хотел. — Говорит он нарочито хмуро, а в душе всё поёт почему то.
«Я больше никогда не сделаю тебе больно» — звенело в ушах, делая жизнь почти невыносимой. Он пробовал напиться. Не помогало. Не было забвения от её голоса, который проникал в душу. Голоса, который он никогда не смог бы забыть, даже если захотел. Тобиас заставил себя встать с кровати. Время не лечит и не приносит успокоения. Его Величество Ричард говорил, что он сильный, другой бы сломался. Льстит. Просто он нужен Ричарду сейчас. Он ведь сломался. Только это не видно снаружи. Никому не видно, что он давно уже сломан.
Осталось ровно восемь дней до двадцать седьмого. Сегодня последнее занятие. И такой нежеланный, но необходимый отдых. Краткий перерыв. Зачем он об этом думает? Зачем живёт воспоминаниями? Да потому что не может и не умеет по другому!
Джейн
Сегодняшнее занятие с профессором не сулило ровным счётом ничего хорошего. С каждым занятием он становился всё злее и злее и всё больше лютовал. И не только с ней. Нет, он конечно, не опускался до рукоприкладства или открытых оскорблений, но даже дышать в его присутствии становилось тяжело.
— Ну что, госпожа Фелина, вы наконец-то научились ставить барьер? Или я должен буду потратить на ваше обучение не один год?
