Глава 9. О том, как порой все бесит…
— Вот же сучка…
Швырнул телефон на стол и откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза и стискивая переносицу двумя пальцами. Приказывал себе дышать ровно и пытался забыть то, что только что увидел. Таня и какой-то прилизанный блондинистый хер в ее ленте, со слащавой подписью «С Днем рождения, Любимка!».
Любимка, блядь!
Очередная, мать ее ети, хер пойми какая по счету! То Стас этот гребаный, затем какой-то перекачанный хрен в костюме, теперь это. Она там что, совсем берега попутала?
— Че там у тебя, Хан?
— Да ничего интересного, Дань.
И вдруг услышал, как друг смачно присвистнул.
— Ну надо же…какие люди!
— Знаешь его? — приоткрыл я один глаз и глянул на Шахова, напрягаясь всем телом.
— Ну знаю, — недовольно потянул парень.
— И?
— А это кто с ним рядом? — прищурился тот, а я выматерился.
— Телка, Шах. Что не признал?
— И? Кто она тебе?
— Завалить хочу.
— М-м, а тебе губозакаточную машинку сразу выдать или попозже?
— Ну ты че меня бесишь, а? — скривился я и приложился кулаком по его бицепсу, но этот придурок только заржал и покачал головой.
— Что-ж…этого мальчика, Маркуша, зовут Рома Ветров. И я тебе скажу так, что пока ты эту телку хотел завалить, он, судя по этому фото, писюльку свою в нее уже давно засунул. Кстати, симпотная, одобряю.
Скрипнул зубами. Сильно. В голове взорвалось с десяток петард. Аж в глазах потемнело.
— Бля, — встал на ноги и заметался по комнате, — как же она меня заебала.
— Расскажешь?
— Нет, — обрубил я.
Потому что, что тут, блядь, рассказывать? Ничего! Я на грани, реально. И в одном шаге от того, чтобы окончательно уже психануть и просто нагнуть ее в каком-нибудь темном углу. А там хоть трава не расти.
— Что за перец? — все-таки выдыхаю я вопрос.
— Некогда лучший друг. Сейчас — самый страшный враг. Это он Диану за неделю до нашей свадьбы поимел, если что.
— Да ладно? — не хило так охренел я.
— Ага. Мститель, блядь, без страха и упрека, — фыркнул Шахов.
— Давай, рожай, — и снова уселся в кресло, с сомнением поглядывая на фото в своем телефоне.
— Да что рожать? Мы с первого класса плотно дружили — я, вот этот Рома Ветров и еще Демид Громов и Ян Аверин. В девятом классе Ромашка решил, что запал на местную вертихвостку. Я его просветил насчет неразборчивости его зазнобы. Он не оценил моего доброго дела и обиделся, давай мне морду бить, потом еще и еще. Я ничего доказывать не стал. Просто, потому что, где мужская дружба и где какая-то шкура мимолетная. Короче, не вывезли наши чувства такое испытание и предки меня в Европу доучиваться отправили, чтобы я последние зубы не растерял. Ну вот, собственно, и все.
— М-да…, - прикусил я губу и отхлебнул из своего стакана, — пошли в парилку, что-то я замерз от этих жутких откровений.