11
Марго
Бек, не теряя времени, доставил нас в Нью-Йорк. По сути, он дал мне одну ночь и одно утро, чтобы попрощаться с моими подругами и собрать мои вещи, прежде чем он появился в моей квартире сегодня рано днем, приставая ко мне в спешке, чтобы собраться, чтобы мы могли успеть на наш рейс.
Я спорила. Если он владел самолетом, не мог ли он технически опоздать?
Я никогда не чувствовала себя по-настоящему бедным. Моя семья делала все возможное, чтобы выжить. Мои родители жили от зарплаты до зарплаты, чтобы все работало, но нас любили и о нас заботились. Я не хотела ничего особенного, когда росла. Конечно, я хотела трехуровневый дом мечты Барби и получила его только через год после его первого выпуска, и он был на распродаже, но все, что мне действительно было нужно, и даже большая часть того, что я хотела, у меня было. Я росла счастливым ребенком, даже если у моей семьи не было кучи денег.
Первые несколько месяцев после колледжа, возможно, были временем, когда я чувствовала себя самой бедной. Я жила за счет лапши рамен и нефирменных закусок, которые были со скидкой, потому что срок их годности подходил к концу. В тот момент это казалось нью-йоркским образом жизни.
По крайней мере, это была моя версия образа жизни нью-йоркского студента.
Стоя в фойе высотного пентхауса Бека, я только сейчас поняла, насколько он невероятно богат. Моя первая подсказка должна заключаться в том, что он жил на Манхэттене. Месячная арендная плата за малюсенькую студию здесь почти втрое больше, чем мы платили за проживание в трехкомнатной квартире в Лос-Анджелесе. Моей второй подсказкой должен был стать тот факт, что Беку пришлось провести ключ-картой перед датчиком, когда мы вошли в лифт, прежде чем он нажал светящуюся кнопку с PH на ней.
“Конечно”, он живет в пентхаусе. И, конечно же, это самое великолепное место, которое я когда-либо видела.
— Ты собираешься просто стоять и таращиться? — Шаги Бека эхом отдавались от черного мраморного пола. Он останавливается перед роскошным золотым столиком в прихожей, кладя бумажник и ключ-карту в керамическую миску.
Мои ноги остаются на причудливом ковре лифта. Он звонит три раза, прежде чем двери закрываются передо мной. С воплем я протискиваюсь между закрывающимися дверями, чуть не уронив сумочку в суматохе.
Бек ухмыляется из середины комнаты. Его пальцы сжимают ручку моего чемодана, его глаза пристально смотрят на меня.
— Спасибо за помощь, — саркастически говорю я.
— Я думал, ты справишься сама. — Обернувшись, он проходит мимо большой лестницы. Он слегка поворачивает голову, чтобы что-то сказать через плечо. — Пойдем, начнём с зала.
Я смеюсь, качая головой, и шагаю рядом с лестницей. Боковая часть полностью стеклянная, лестница белая с золотыми металлическими вставками. Выглядит очень современно и дорого. — Я никогда не слышала, чтобы слово «зал» использовалось в таком контексте.
Бек проходит мимо огромного обеденного стола, его рука все еще лежит на ручке моего чемодана, пока он катит мой дешево выглядящий чемодан рядом с большим столом. Моя старая спортивная сумка чуть не соскальзывает с чемодана от его резких движений. Я с благоговением гляжу на стол, который стоит рядом с моими вещами. Похоже, он сделан из какого-то черного камня, у которого, вероятно, есть какое-то причудливое название. Он выглядит невероятно тяжелым. Интересно, сколько людей понадобилось, чтобы поднять его сюда. — Зал… — повторяю я, проверяя слово на языке. Странно использовать его для описания места в доме.