Ее брови поднялись вверх, но она быстро кивнула, горя желанием научится. Она просунула руку под гроздь.
— Как же мне это сделать? Как я узнаю, что гроздь идеального веса?
Я не знал, как ей это объяснить. Я мог только показать. Почувствовав, как мои щеки заливает тепло, я поднес свою руку к ее ладони и пальцам подвел к винограду. Я наклонился ближе, так близко, что между нашими лицами осталось всего пару сантиметров.
— Почувствуйте тяжесть в своей руке, — сказал я. — Позвольте кончикам ваших пальцев слегка надавить на ягоду, чтобы проверить ее полноту.
Кареса мягко и со свойственной ей деликатностью сделала то, что я велел.
— Вот так? — прошептала она, так, будто сам звук голосов мог потревожить виноград, который был так счастлив находиться на этой виноградной лозе.
— Да, — направив ее руку дальше, я скользнул пальцем к одной из ягод и повернул ее, чтобы рассмотреть окраску.
Кареса была настолько методична и терпелива, насколько того требовала задача, и очень осторожна, чтобы не сорвать драгоценный плод со стебля.
— Она идеальна, — прошептала она и повернулась лицом ко мне. Она моргнула раз, затем второй. — Ведь так? Идеальна?
— Да, — хрипло ответил я, неуверенный к чему относится моя реплика: к винограду или к ней.
Кареса задержала дыхание.
— Значит, ее можно снимать?
Все еще держа ее за руку, я снял виноград со стебля.
— Последний тест — это вкус, — я положил ягоду ей на ладонь.
Взяв другую для себя, поднес ее ко рту и откусил ее спелой мякоти. Взрыв интенсивной сладости сразу же сказал мне то, что мне нужно было знать.
Кареса следила за каждым моим движением, а когда я одобряюще наклонил к ней голову, она взяла виноградину в рот. Ее глаза широко открылись, когда вкус достиг языка. Мягкий стон вырвался из ее горла, и на мгновение она закрыла глаза. Когда она проглотила мякоть, то открыла их и прошептала:
— Ахилл… как вы добились такого вкуса?
— Что вы почувствовали? — спросил я, очарованный ее первым опытом процесса сбора.
Ее брови задумчиво опустились, когда она изучала послевкусие.
— Она была очень сладкая. Сочная и мягкая, — сказала она. — Это правильно?
Я почувствовал прилив гордости за нее и не смог сдержать улыбку.
— Да. Это означает, что виноград созрел.
Счастливая улыбка появилась на ее губах, пока она смотрела на виноград.
— Теперь я поняла, — с благоговением сказала она. — Поняла, почему вы делаете это вручную. Машины не смогут сделать того же, не так ли? Они не могут понять то, что наши чувства способны нам сообщить, — ее взгляд встретился с моим. — Я действительно поняла это, Ахилл.
Я быстро кивнул, отрывая взгляд от ликования на ее лице. Затем вытащил секатор из ведра.
— Хотите срезать?
— Да, пожалуйста, — ответила Кареса.
Как и прежде она позволила мне вести. Моя рука коснулась ее, когда она взялась за гроздь винограда, висящего на лозе. Отстранившись, я подвинул ведро поближе к тому месту, где она сидела на корточках. Так же осторожно, как она делала все остальное, Кареса срезала гроздь и положила ее в ведро.
Она глубоко вздохнула, и с огнем в глубоких карих глазах, спросила: