— Что здесь происходит? — громко спросила Натка, прищурившись и обводя своим «мегеровским» взглядом притихшую толпу.
— Мама, — расплылся в дебильной улыбке Станислав. — А я… ик! — нам денег заработал! — он гордо обвел рукой небольшую кучку меди на столе. — И работу… ик! нашел.
— Какую? — если бы голосом можно было убивать, на голову Стасика сейчас бы свалилась ледяная глыба.
— Сборщиком налогов, во!
Стасик развалился на стуле, глядя на мать с превосходством, и до того он был в этот момент похож на отца (все знают, что дети похожи на отцов в самые ужасные моменты), что Натке немедленно захотелось его убить. Впрочем, такое желание у нее возникало не один и не два раза в неделю, гораздо, гораздо чаще.
— Мытарем, стало быть…
— Не, мыть ничего не буду. Деньги собирать буду.
— Дамочка, ваш сын подписал бумаги, — нагло заявил капрал с рыжими усами, которого Натка уже успела приложить еще вчера коленкой ниже пояса. — Он свои жизнь продал нам.
— Продал? — похолодела Натка.
— Продал, проиграл… не важно. Он подписал контракт на двадцать пять лет.
— Он несовершеннолетний, — выдавила из себя Натка.
— Четырнадцать есть?
— Нет! — заорала женщина.
— Да, — закивал болван Стаська. Ведь врал, но зачем, зачем? Тоже мне, герой партизанского движения нашелся!
— Четырнадцати ему нет, он пьян и не соображает, — твёрдо сказала Ната. — Влад, тебе сколько лет?
— Тринадцать, — с готовностью ответил временно старший сын.
— Вот, а они близнецы.
— А вы, дамочка, все равно ничего не докажете, — нагло ухмыльнулся усатый. — Но я могу рассмотреть ваши аргументы в приватной обстановке.
Натка похолодела. Не понять, на что намекает усатый, было невозможно. Продавать себя ради детей ей еще не приходилось, но, видимо, когда-то надо начинать. С одной стороны, ничего, она не девочка, потерпит, а с другой — а какие у нее гарантии?
— Я могу вашему слову верить? — с достоинством выпрямилась женщина, почему-то вцепившись в палец, где много лет назад носила обручальное кольцо.
— Как стараться будешь, — похабно ухмыльнулся капрал, а потом протянул руку и пощупал Натку за грудь.
Бам-м-м! Оплеуху нахалу Натка выписала чисто машинально, и только потом поняла, что наделала.
— Что ж, значит, не договоримся, — довольно спокойно сказал усатый. — Тогда я вашего мальчика герцогу Лотрейну перепродам. Будет отрабатывать свою стоимость… задницей. Герцог любит мальчиков.
— Еще раз повтори, что ты сказал, — неожиданно раздался ледяной голос со стороны стойки.
Все обернулись. У стойки стоял красивый и мертвенно бледный альв. Губы у него дрожали, но рука, лежащая на рукоятке меча, была тверда.
— Уважаемый, это не ваше дело, — недовольно поморщился капрал. — Идите куда шли.
— Почему это не мое, мое.
— Да ну? И каким местом вы относитесь к этой женщине?
— Она моя жена, — неожиданно ответил альв.
Все ахнули.
— И давно? — шевельнул усами капрал.
— Я немного не так выразился, — поправился бледный альв. — Она моя будущая жена. Мы поженимся завтра поутру.
— Альвы не женятся на людях, — неуверенно сказал усатый.
— А я нетипичный альв, — отрезал блондин. — Мы поженимся, и дети перейдут под мою опеку. Им нет четырнадцати, они не имеют права заключать никакие договора без разрешения опекуна.