А еще руки — ну где это видано, чтобы у прислуги были такие длинные ухоженные пальцы? И ногти — чистые, не поломанные, без заусенцев. И взгляд… так смотрели только альвийки — с явным интересом, но как на равного. Ему даже показалось, что она увидела его настоящего. Не представителя почему-то обожаемой расы, а обычного мужчину. Возможно, даже красивого мужчину. Это его заинтриговало настолько, что он безропотно снял комнату на ночь, хотя до Каменска было всего четыре часа пути, а там его ждала нормальная гостиница, а не этот унылый трактир. И да, он планировал за темноглазой красоткой приударить и, может быть, затащить ее в постель.
Вышло как вышло, но он не жалел. Просто при имени Лотрейна у него в глазах потемнело, и его понесло — ничего удивительного. Десять лет постельного рабства, да еще у мужчины, даром не проходят. И мальчишка этот — его, Валя, ведь почти так же развели. Напоили, обыграли. Он был тогда таким же глупым, таким же наивным — восторженный флейтист, впервые вырвавшийся в настоящий большой мир. Нет, пройти мимо, не заметить он просто не имел права.
Женщина в его объятьях перестала вздрагивать. Валь ненавидел тех, кто, пользуясь своей силой, унижал и запугивал слабых. А тех, кто обидел его женщину (пока еще не жену) — ненавидел вдвойне. Усатому конец. Валь непременно отомстит — только придумает, как.
А вообще — сам виноват. Что ему стоило настоять на нормальном доме? А может, и вовсе нужно было Нату с собой брать, и что с того, что сложно и непонятно всё? Поселились бы в гостинице. Нет ведь — хотел как лучше. Думал, что ей привыкнуть нужно, отдохнуть.
— Мальчики где? — спросил он у Наты, почти силой усаживая ее на лавку — она всё порывалась вскочить и начать прибираться. — Угомонись, женщина! Вот, пей чай.
Альв сунул жене в руки чудом уцелевшую чашку с чаем, огляделся и засучил рукава.
— На работе, — шепнула Ната, обхватывая чашку ладонями. Как ни странно, она была еще теплая — а ей показалось, что прошла целая вечность! — Они в булочной подрабатывают, хлеб продают.
— Какие молодцы, — похвалил альв, поднимая стул, и Натка зарделась и слабо улыбнулась. Ей было очень приятно это услышать.
А альв — этот невероятный, совершенно фантастический мужчина вдруг взял метлу и принялся убирать с пола осколки посуды и ошметки капусты. Ната попыталась возражать, но он так на нее посмотрел, что она затихла. Только в голове мелькнуло что-то важное, но вот что?
— Так выходит, тут и в самом деле ведьма жила? — полюбопытствовал Валь. — Нат, а тряпка есть?
Точно! В голове у Натки щелкнуло, она вскочила и бросилась к той самой стене.
— Почему жила? Живет!
Она знала, что здесь есть дверь, и потому ощупывала стену особенно тщательно. Валь смотрел на женщину, словно на ненормальную: может, Ната и в самом деле свихнулась? Но нет, пальцы довольно быстро нащупали ручку, потянули на себя — и вот она, дверь, открылась как миленькая. И лестница за ней тоже. Лезть наверх не рискнула, только голову просунула и крикнула:
— Эй, ведьма! Выходи давай. Солдаты ушли, теперь вернутся не скоро! Давай выходи, нечего прятаться!
Тишина. Там она или птицей обернулась и смылась? Умеют ли ведьмы менять облик?
— Сама не выйдешь — я тебя сдам, — пообещала Натка, с удовольствием слыша шуршание и скрип пола. — После того, что господа в форме тут устроили, у меня не заржавеет! Поди и награда за твою поимку назначена, да?
— Ладно, выхожу, — раздался недовольный девичий голосок.
Валь вытаращил глаза и поудобнее перехватил метлу.
Спустившаяся вниз девчонка по-прежнему казалась безобидной, хотя теперь была гораздо более пыльной, чем раньше. На альва она поглядела так сердито, словно он один был виноват во всех ее бедах.
— Действительно, ведьма, — удивленно протянул Валь. — Глаза зеленые.
— Ага, прям, — надула губы девчонка. — У тебя тоже зеленые, ты же не ведьмак.
— Так я альв, а ты — человек.
— Глупости это все — про глаза, — отрезала ведьма. — И вообще — убирайтесь из моего дома. Понаехали тут!
— Деточка, не доросла еще — в таком тоне со старшими разговаривать, — неожиданно строго одернула ее Ната, которая к любым детям относилась так же, как к своим. — Тебе хоть восемнадцать-то есть?
— Мне семнадцать, — растерялась ведьма. — Я совершеннолетняя.
Натка запоздало вспомнила, что здесь совершеннолетие наступает в пятнадцать у девушке и в четырнадцать у парней. Неважно. Все равно перед ней ребенок, а ребенка нужно накормить, переодеть и успокоить, а потом уже допрашивать с особым пристрастием.