Они не могут быть дальше от истины.
Зик кладет руку ей на плечо и кивает в сторону входной двери позади меня.
— А вот и он.
Его взгляд заостряется, и он встаёт чуть прямее. Мои глаза перебегают на Дороти, наблюдая, как она выпячивает грудь, её зрачки расширяются.
— Ты опоздал, — говорит Зик.
— Мне нравятся эффектные появления, — отвечает шелковистый голос.
У меня в животе возникает неприятное чувство, потому что я знаю этот голос. Он шепчет в моей памяти с тех пор, как застонал мне в ухо.
— Брейден, — воркует Дороти. — Привет.
Катушка немного распутывается. Может, он просто звучит так же.
Я кручусь на барном стуле, и мое дыхание вырывается из легких, как удар в живот, потому что это он. Николас.
И он выглядит… шокированным.
Он солгал мне о своем имени?
На нем та же черная кожаная куртка, что была на нем в ту ночь, когда он трахал меня у стены в уборной, а серебряная цепочка слегка выглядывает из выреза белой рубашки.
Когда наши глаза встречаются, по моим венам разливается тепло, и я не уверена, потому ли это, что я вспоминаю, как хорошо он чувствовался внутри меня, или потому, что я в ярости от того, что он сейчас здесь.
Он не спеша оглядывает меня по всей длине тела, а затем снова поднимает свой взгляд, прежде чем снова встретиться с моими глазами. А потом он ухмыляется.
Раздражение закипает глубоко в моей груди.
— Брейден, — снова говорит Дороти.
Это имя выводит меня из этого странного соревнования взглядов, в котором мы находимся, и я позволяю уголку своего рта приподняться в сардонической улыбке.
Брейден. Он и правда солгал мне о своём имени
Он возвращается в себя, стряхивая с лица мгновенно промелькнувшую эмоцию и заменяя её уверенной аурой, которая кричит о спокойствии и контроле.
— Зик. Дороти, — пробормотал он, не сводя с меня пристального взгляда. — И кто у нас здесь?
Я сердито смотрю на него, и эта глупая ухмылка растет.
Положив в рот ещё одну оливку, я жую и глотаю.
Его взгляд падает на мои губы.
— А вот это действительно не твоё дело, Брейден, — говорю я.
— Эви! — Дороти огрызается.
В его глазах вспыхивает удовлетворение, и он наклоняет голову.
— По какой-то причине я представлял тебя с более светлыми волосами, Эви.
— Просто Эвелин.
Его лицо смягчается.
— Вот теперь это красивое имя.
Мои внутренности сжимаются.
Дороти смеется и делает шаг вперед, пока не оказывается под углом передо мной, протягивает руку и проводит ею по рукаву его руки.
— Пойдем, займем столик в задней части.
Наконец-то — наконец-то — он перестает смотреть на меня и переключает своё внимание на мою сестру, всё его поведение меняется в одно мгновение. Он кивает, кладет руку ей на спину, позволяя ей вести его прочь, и мои плечи обвисают от напряжения, о котором я даже не подозревала.
Зик хмыкает, потирая рукой бороду, пока рассматривает меня.
— Что?
Я опускаю глаза на барную стойку, хватаю свой телефон и встаю.
Он качает головой.
— Ничего. Хочешь мне что-то сказать?
Мои мышцы напрягаются.