Я пиздец как ненавижу этот запах. Он напоминает мне о мамином парне и всех дерьмовых воспоминаниях, связанных с ним. Этот человек никуда не выходил без сигары Black & Mild, свисающей из его покрытого пятнами рта.
— Ты помнишь Эви? — спрашивает он, глядя на зажженную спичку.
Мое сердце замирает, тошнота усиливается.
Хотел бы я никогда не помнить её.
— Мельком. Не очень-то она общительная птичка, да? — я ухмыляюсь.
Он хихикает, выдыхая облако дыма.
— Она слеплена из другого теста, это уж точно. Совсем не похожа на мою Дороти. Но когда всё доходит до дела… никого другого я не хотел бы иметь рядом с собой, кроме неё.
Мои брови поднимаются, а мышцы напрягаются, предвкушение заставляет мои нервы петь. Я не уверена, что он собирается сказать, но что бы это ни было, оно кажется важным.
— Такая хорошая дочь, да? — шучу я.
Его язык пробегает по зубам, когда он смотрит на сигару.
— Я не уверен, что это те слова, которые я бы использовал, — он постукивает себя по виску, пепел падает на пол. — Она чертовски умна. Самая упрямая женщина, которую ты когда-либо встретишь, но мозги в её голове? На вес золота.
Я сажусь вперед.
— Она у тебя тут всем заправляет?
Его взгляд заостряется, и он поднимает голову на меня.
Мой желудок подпрыгивает. Дурацкий вопрос. Слишком любопытный.
— Она делает всё, что я ей говорю, — он указывает на меня. — И ты тоже. Теперь ты работаешь на меня, понял? Больше никакого мелкого воровства. Я могу дать тебе деньги. Настоящие деньги… но ты должен вести дела по-моему. Это значит, что если я скажу прыгнуть, а ты спросишь, как высоко.
Я киваю, сглатывая. Это именно то, что мне нужно.
— И успокойся с этими гребаными вопросами. Господи, ты как моя мать, да упокоится она с миром.
Я улыбаюсь.
— Виноват, Шкип. У меня любознательный характер.
Он ворчит, снова затягивается сигарой, затем почесывает свою кустистую бровь.
— Эви в ближайшие несколько недель будет работать за меня, выполняя некоторые поручения, пока тот, кто обычно этим занимается занят.
Мои внутренности подпрыгивают от искреннего удивления. Он поручил Эвелин выполнять объезды?
Он поджимает губы.
— Ты поедешь с ней. Будешь её опорой, прикроешь её спину и одновременно будешь продолжать учиться. Понятно?
Ужас опускается в мой желудок, хотя это именно то, чего мы ждали.
Просто с тех пор, как она сорвалась на Лиаме, я изо всех сил стараюсь избегать её. У меня нет времени для такого отвлекающего фактора, как она, и она дурманит мне голову. Физически, я никогда так сильно не хотел повалить кого-то и заполнить её своим членом, но мысленно, она заполняет меня отвращением.
Я никогда не пойму, как кто-то может быть настолько вовлечен в распространение наркотиков на улицах и спокойно спать по ночам.
Гребаные грязные уличные крысы, все они.
Но выполнять поручения — это именно то, что мне нужно делать для сбора информации. Так что, если изначально мы думали, что Дороти будет моим ключом ко всему делу, то, возможно, вместо неё будет Эвелин. И мне придется сделать всё возможное, чтобы смириться с этим.
***
— Залезай и заткнись, — говорит Эвелин, проходя мимо меня, её широкая черная юбка развевается у её коленей, а на ногах те же ботфорты.
— Как ты вообще можешь водить в них? — спрашиваю я, проскальзывая на пассажирское сидение её Range Rover.
Она вздыхает, проводя рукой по лицу.
— Заткнись обычно означает меньше говорить и больше молчать.
Я тянусь, застегивая ремень безопасности на груди.
— У меня есть право задавать вопросы. Ты сейчас отвечаешь за мою жизнь.
Она насмехается.
— Я серьезно. Что если мы разобьемся, потому что твои крошечные ножки в этих нелепых сорокапятисантиметровых каблуках не смогут нащупать педали?
— Они пятнадцатисантиметровые, — её взгляд перемещается на мои колени, когда она заводила машину. — Но я не удивлена, что ты преувеличиваешь.
— Думаю, мы оба знаем, что мне не нужно преувеличивать правду, милая.
Она смеется.
— Разумеется.
— Что это значит? — я хмурюсь.
Она молчит, её глаза смотрят вперед, пока она выезжает с длинного съезда, игнорируя охранников у ворот, и сворачивает на главную дорогу.
Раздражение липнет к моим внутренностям, как комары. С кем, черт возьми, она была, кто больше меня?