Однако черный дым на утро известил - Папа не избран. На исходе дня голубь принес очередное письмо на площадь Пиццо-ди-Мерло.
Собрать золото и богатства со всех церквей, дворцов и приходов Борджиа - такая работа была вполне под силу Хуану, и он с большим азартом помчался по заданию отца. К вечеру девять мулов, груженных золотом и серебром, направились по адресам, перечисленным в послании.
Наутро епископ Борджиа вновь был у голубятни с письмом, в котором он докладывал отцу о проделанной работе. Он более не терзался размышлениями о правильности происходящего, где-то глубоко внутри он даже начинал ощущать смутные надежды на большое будущее для себя самого. Что, если ему удастся выбраться из пут священнослужителя и пойти, наконец, по столь желанному пути солдатской славы? От этих тщеславных мыслей его отвлек певучий голос сестры за спиной:
- Что это за голубь, Чезаре?
Он обернулся к ней с улыбкой.
Лукреция приближалась, шурша подолом юбки, озадаченно рассматривая птицу в руках брата.
- У него двойное предназначение, – ответил Чезаре, окинув ее взглядом, полным обожания.
Она, как и всегда, выглядела обворожительно: золотые кудри собраны от ангельского лица и по-девичьи распущены по плечам, кремовое платье, отороченное красными кантами, оттеняет белоснежную кожу, ясные глаза прищурены от недоумения.
- Как многое в этой жизни, - продолжил Чезаре, переводя взор на бьющегося в руках голубя, - он и символ, и посланник.
- Символ чего? – с жадным любопытством спросила Лукреция, остановившись за спиной брата.
- Неиспорченной души, - улыбнулся ей Чезаре вполоборота, голубь в его руках отчаянно пытался расправить крылья. Епископ сдерживал птицу мягко, но прочно.
- И посланник чего?
- Испорченности, - ответил он с оттенком легкой иронии в голосе, постукивая по лапке голубя, к которой было прикреплено письмо - держалось надежно. Чезаре выдохнул в облегчении. С почтовыми голубями возиться он никогда не любил, унимать их трепыхающееся тельце, пока крепишь послание к этой крохотной лапке - не самое приятное занятие.
- Он принес новости о том, сколько голосов на выборах Папы нам нужно купить? – ошарашила его неожиданно точной догадкой Лукреция.
- Ты преступно хорошо осведомлена, сестрица, - невесело усмехнулся Чезаре, про себя размышляя о том, кто успел посвятить ее в такие подробности. - Но я верю, что твоя душа все еще чиста.
Голубь, выбившись из сил, наконец, притих в его ладони. Он развернулся к сестре, всматриваясь в ее дерзко-зеленые глаза, в них читался неподдельный интерес и замешательство.