- Понимаешь, я… - начала было я, но меня прервал истошный крик – и мучительно знакомый взвизг, звоном отдающийся в ушах.
У Длинного тоже возникали вопросы. Но он, в отличие от некоторых, предпочитал не мучить девушек, а работать.
Например, раскапывать то место, где девушки только что маячили с лопатами…
Брат Раинер, к его чести, тоже мгновенно потерял интерес к разговору и бросился назад, на ходу вынимая меч из ножен. Я на секунду застыла на месте, растерянно глядя ему вслед. По-тангаррски худощавая фигура двигалась с какой-то странной, расчетливо-скупой грацией, не допускающей ни единого лишнего движения, - обманчиво плавно и мягко. Даже идиотская укороченная ряса и мешковатые холщовые штаны не могли испортить впечатление, и я поймала себя на том, что, кажется, не отказалась бы взглянуть, как Раинер выглядит вообще без них.
«Ведь правда втерся», - обреченно подумала я и припустила следом с лопатой наперевес.
Что ж, еще два утверждения про мифических нахцереров можно было внести в список подтвержденных. Во-первых, без монетки или кулинарных изысков типа варки в уксусе отрубленная голова и впрямь прирастала к телу. А во-вторых, без савана нахцерер действительно норовил вылезти из могилы и с энтузиазмом прокапывался навстречу любопытствующему отпрыску Старшого.
Длинный встрече предсказуемо не обрадовался. Нахцерер – похоже, наоборот, но тут в их тет-а-тет грубо вторгся брат Раинер с обнаженным клинком, и дальнейшие планы мертвеца претерпели резкие изменения.
Храмовника он запомнил (что, впрочем, неудивительно – не каждый день тебе отрубают голову) и выразительно оскалил на него неестественно белые и чрезвычайно острые зубы. Раинер впечатлился и нападать в лоб не стал, но сместился в сторону, загородив собой мальчишку – а тот, не будь дурак, тут же задал стрекача.
Я спросила себя, не дура ли я, но драпать следом не стала. Бросаться на нахцерера с лопатой, впрочем, тоже.
В идеале я рассчитывала разделаться с этой пакостью при свете дня, в окружении благодарных свидетелей, и тут же потребовать свою законную награду. Но закапывать нахцерера после того, как его уже видел Длинный, было бы, по меньшей мере, странно, поэтому я трагически вздохнула – прощай, шанс прославиться, чтобы обо мне все-таки сболтнули спасателям! – и вытащила монетку из-за воротника рубахи.
Увы, нахцерер, в отличие от бокора, благоговейно тянуть руки и мирно растворяться не спешил.