Глава 4. Не ступай на тропу, не кликай беду
Меня мутило. Голова кружилась, и перед глазами все плыло, сливаясь в одно сплошное цветное пятно. За окном занимался рассвет, медленным светом заливая тусклую комнату. Свечи потухли, истаяли вместе с моими силами. Как тряпичную куклу, деревенские вытянули безвольное тело на улицу, и откуда-то взявшаяся толпа загомонила, простреливая словами мою пульсирующую болью голову.
— Ведьма!
— Сжечь!
— Утопить!
— Камень на шею и в болото!
Злые языки выкрикивали разные варианты моего умерщвления, а я никак не могла прийти в себя и начать сопротивляться. Где-то на границе сознания бредила мысль, что они не осмелятся, но сильная хватка чьих-то ладоней, скрутившая запястья, говорила об обратном.
— Я видел ее зеленые глазищи на поляне! — завопил Силк, подливая масла в огонь ненависти.
— Она приворожила Ренура, опоила! — Это Анишка, соседка. Девушка спокойно смотрела, как меня, ту, что она звала подругой, уводят к кромке леса. Неужели все из-за ревности? Готова убить?..
Ноги стали ватными столбами и едва ли могли переносить мой вес, я повисла на чужих руках, не в силах вымолвить и слова. На шею закинули толстую веревку из тех, которыми стреножат лошадей. Первое, что подвернулось разъяренной толпе.
«Все же решили топить…» — вяло подумала, стараясь не потерять сознание, ускользавшее куда-то в Забвение. У меня снова были босые ноги. Староста выволок из дома лекарки, не позаботившись обуть пленницу. Папа… Где же ты?..
Мокрая поутру трава цеплялась за лодыжки, но толпа упрямо тащила меня в сторону леса. Вот уж не думала, что попаду в него так…
Черные стволы хвойных деревьев скрывали не только чащу с ее глубокими и густыми зарослями, но и вонючее болото, о котором я часто слышала, но ни разу не видела. Ребятишкам запрещали к нему приближаться, да и взрослые обходили стороной гиблое место со странным запахом и ряской, тянувшейся по всей поверхности воды. Нет-нет, да какая непутевая коза забредет туда, спеша полакомиться кислыми красными ягодами, мерно растущими из зыбкой почвы, да и утопнет, так и не выбравшись.
— Стойте… За что… — простонала я, борясь с сильной болью, все сильнее давящей на виски. Казалось, что череп разорвет от нестерпимого жжения. Попыталась вырваться, но это походило на слабое трепыхание котенка, а не серьезный рывок.
— Заткнись! — зло донеслось сверху. — Я предупреждал тебя, девка!
Это был староста, Дирк.
— Но я же спасла… Спасла его…
Последние силы ушли на эту фразу, тихим шепотом утонувшей в обвиняющих речах. Мне припомнили все. И падучую хворь на той неделе, и бесплодие Маришки, местной бабы, охочей до мужиков. Не забыли и про парней, якобы привороженных мною, иначе их поведение невозможно объяснить. Отцу пришили неудачи в деревне за последние пятнадцать лет и решили, что он погиб, не иначе, раз так и не вернулся. А раз защиты у меня больше нет, то и убить проще простого.
— Вот теперь заживем… — уверила лекарка Агафья, подтаскивая на пару с мужиком к моим ногам большой валун. Кто-то из них обвязал веревку вокруг камня. И незатейливо, спокойно, столкнул его в вязкую жижу. Сам в нее едва не угодил, выругался.