Не знаю, откуда так вовремя появилось умение двигаться столь быстро и ловко, но я была этому рада, поскольку Макс не успел на это отреагировать сразу. А когда все же прикрыл рубашкой грудь, было уже поздно. За это время я успела не только заметить, но и хорошо рассмотреть шрам именно на том самом месте, куда в него попала пуля.
— Как?
Это единственное, что я смогла произнести, когда осознание реальности ударило, словно обухом по голове.
Пошатнувшись, я отступила от него, продолжая недоверчиво смотреть на его прикрытую грудь. Все же в глубине души я заблуждалась. Я смотрела на него и до последнего не верила, что это Макс, что он жив, но нет… Оказывается, это не плод моей больной фантазии. И это не другой мужчина, с которым я его перепутала. Это Макс! Тот самый, что умер у меня на руках!
— Что «как»? — переспросил он.
— Этого просто быть не может… Ты же умер, — прошептала то ли в шоке, то ли в ужасе, зажимая себе рот.
Паника… Запоздалое чувство, но виной всему этому была его игра. Он дал мне понять, что мы не знакомы, позволил усомниться в своем рассудке.
— А ты бы предпочла, чтобы это было правдой? — больше не строя из себя незнакомца, язвительно поинтересовался он, снова откидываясь в кресле и скрещивая руки на груди.
— Что?! — пораженный вопрос сорвал с губ прежде, чем я успела понять и принять его слова.
«Да как он смеет говорить подобное?!» — подумала, но сказать не успела поскольку он продолжил.
— Вот только не надо делать вид, будто ты не знала, что я выжил.
— Что?! — задохнулась я от возмущения.
— Мы, по-моему, обо все договорились с Глебом. Я не лезу в вашу жизнь, а вы в мою. Так что мне даже неинтересно, зачем ты приш…
— Что вы сделали с Глебом? — переспросила, до конца не веря в услышанное.
Мне страшно было даже представить о том, что Глеб знал про Макса и ничего не рассказал мне об этом.
Неужели меня окружают одни лицемеры?
— Вот только не надо…
— Как давно? — вновь перебила я его.
— Что? — теперь настала его очередь переспрашивать.
— Как давно Глеб знает, что ты жив? — задала самый главный для меня вопрос.
— Всегда.
Одно слово, которое обожгло сильнее крапивы. Всего одно, и я почувствовала ту ненависть к Глебу, что испытывала в самом начале нашего знакомства. Ложь. Она всегда была рядом, незаметно окутывала меня, вынуждая поверить человеку который, кажется, не может без нее жить.
— Да ладно! — воскликнул Макс, не сдержав смеха, когда я прикрыла глаза и устало вздохнула, сжимая кулаки. — Ты не знала! — продолжая смеяться, озвучил он очевидное.
— Да, не знала, — открыв глаза, проговорила тихо, посмотрев на него. — Но ты жив и за это время ни разу не дал о себе знать! — бросила ему обвинение.
— А зачем? — перестав смеяться, поинтересовался он, поднимаясь.
— Что?! — шокированно спросила. — Я все эти годы оплакивала потерю любимого, виня себя в его смерти, и ты спрашиваешь зачем?
— Хорошо же ты оплакивала меня в постели другого, — приблизившись ко мне, проговорил он.
Не знаю, что именно я должна была сделать или сказать в этот момент, но мое тело отреагировало быстрее разума. И звонкая пощечина разрезала тишину кабинета. Прижав руку к пострадавшей щеке, он выпрямился, удивленно хмыкнув.
— Как интересно, — бросил он задумчиво. — На что ты обиделась? Ведь на правду не обижаются, — медленно произнес он и тут же поймал мою руку, когда я хотела его вновь ударить.
Я была в полном замешательстве от того, что узнала. Одновременно растеряна из-за его близости, сбита с толку словами и грубостями, вымотана эмоционально от потери сына… Но все это не означало, что я позволю кому-то, а тем более ему унижать меня.