Нам на головы цепляют мешки, причем Владу первому, подхватывают небрежно и закидывают в автомобиль. Скорее всего, в минивен. Это остается только предполагать, потому что возможности видеть меня лишили. Руки оставили свободными. Но о сопротивлении сейчас не может быть и речи. Нужно выбрать подходящий момент. Если он представится.
Не знаю, кто кроме нас еще в салоне. Но Влад, я уверена, здесь. Даже в мешке я чувствую его запах, перемешанный с дорогим парфюмом. Точно, угарный газ. А я передышала и у меня глюки.
– Влад, – зову я осторожно, – Слушай, это какой-то квест? Кто-то из твоих приятелей развлекается?
И правда... Может же, это быть правдой. Ну, пожалуйста.
– Не надейся, – отзывается рядом со мной голос их главного, – Но если твой ебырь будет сговорчивым, то ни ты, ни он не пострадаете.
От расстройства хочется топнуть ногой и заплакать, захлебываясь рыданиями. Мне за что это все? Холодов же мне никто. Мы так и не переспали ни разу. А теперь, возможно, меня из-за него убьют.
Вся несправедливость мироздания заставляет меня продолжить разговор:
– Зачем ты вообще на набережную приехал? – высказываю претензии, пусть Холодов мне и не ответил, – Тебя, что, звали? Хотел прогуляться, Алку бы прихватил...
От мешка ужасно чешется нос. И я издаю позорное:
– Апчхииии, – да еще как-то совсем по-детски.
– Не паникуй, – слышу голос Влада, приглушенный, тоже из-под мешка, – Все будет хорошо.
Хорошо?
Надо перестать привлекать внимание.
Что хорошего я от этих мужиков видела?
Спасение утопающих, дело рук самих утопающих – успокаиваю себя этой истиной и усаживаюсь поудобнее.
Только бы мне чуть-чуть повезло. Немного совсем. Добраться до пистолета. Я очень хорошо стреляю.
Матвей
Набираю матери, глядя на циферблат часов, висящих на кухне. Пять утра. Где она может быть?
Тревога царапает, не дает дышать. Слышу привычное: "абонент не доступен". Она не могла не прийти домой, не позвонив. Разумеется, она взрослая женщина. И я не младенец. Но позвонила она бы в любом случае. Даже, если ей конкретно снесло крышу.
Я ведь даже не успел её предупредить. Если Артем ей хоть что-то сделал, я ему вырву руки и вставлю в жопу. Чувствую, как внутри плещется черная ярость.
Правда, существует и вариант, что она со старшим Холодовым. Тогда почему не позвонила?
Пять минут шестого у меня заканчивается терпение. Я вызываю такси и еду к Артему домой, взвинченный до предела. Если он только... Ему никто не поможет.
Дом охраняется. Я это знаю. Но мне так сейчас всё равно.
Как ни странно, меня пропускают через кпп на улице, а охранник в подъезде просит представиться.
– Матвей Белов, – бросаю отрывисто.
– К кому?
– К Артему Холодову.
Мое удивление безгранично, но мне называют этаж и номер квартиры. Понимаю, что нужно включить голову. Но она не включается.
Тем более, когда вижу ухмыляющегося Артема, который вышел меня встречать. На рефлексах прижимаю его согнутой в локте рукой за горло к стене. Он впечатывается спиной в твердую поверхность, но не пробует отбиваться. Что странно. Он же может, я знаю. Видел на тренировках. Но в паре с ним никогда не стоял.
– Где она? – рычу, надавливая ему на горло сильнее.
Я даже не осмотрелся. Совсем слетел с катушек.
А так нельзя.
Расплата настигает мгновенно.
Мне на плечо опускается тяжелая ладонь.
– Эй, парень ты б отпустил его, – из квартиры раздается мужской голос.
Теперь я оцениваю обстановку целиком. Охрана. И много.
Интуиция вопит, что дело – дрянь.
Я убираю руку от шеи Артема и делаю шаг назад.
– Все нормально.
Артем, потерев шею, выдает:
– Маму потерял, мамонтенок? Ты не волнуйся так. Папа мой ее трахает. Сейчас попользует и вернет. Ничего с ней не случится.
Хочется ему врезать, но удерживает меня даже не присутствие здоровых, тренированных мужиков. Я б все равно успел. Удерживает меня выражение лица того, кто велел мне отпустить Артема.
Тут что-то не так.
– Я – не полиция нравов, Артем. Да и ты вроде тоже вырос. Только она бы не пропала, не позвонив.
– Хватит на площадке концерт устраивать. Заходите в квартиру. Оба, – командует снова тот же человек.