— Всё снимать? — удивленное лицо покрылось стыдливым румянцем.
— А у тебя много надето?
Оглядел ее модный лук: капрон, юбка, пиджак…пиджак на одной пуговке уже, а вот и снят и полетели вещи на диван.
Зачетные сиськи, — чуть не вырвалось вслух.
Фёкла колыхнула ими и я невольно потянулся рукой к чреслам.
Ей точно пятьдесят!?
Надо проверить паспорт. Да, не, я видел её сына. Издалека. А может он приёмный? Идиот, не о том думаю!
А если Котя узнает про измену? Развод!
Делёж имущества, приисков и детей.
Кошмар, а как делить детей, если три на два не делится?
Придется сначала родить еще одного. Чтобы четное количество было.
Сука, член упал, пока я детей своих подсчитывал.
Да и он мне тоже еще нужен. Для Коти. Для четвертого ребенка.
Эх, а так хорошо начинался рабочий день…
— Отбой, Фёклушка, на сегодня стриптиза достаточно! Ты показала, как любишь своего начальника. Так и быть выпишу тебе премию.
— Спасибо, господин Злыденный, вы очень щедрый начальник, — просияла секретарша и грациозным движением, подняв с пола свои вещи, с обнаженным торсом вышла из кабинета.
Глава 3
Разбуженные демоном соблазна — Фёклой, фантазии о сексе не стихали. Весь день маялся думами: приду домой и отымею Котю. И пусть только попробует мне мазу слепит, рот скотчем залеплю, привяжу к столбикам ножек кровати и выдеру как сидорову козу, чтобы фантазии не затмевали разум, вынуждая хотеть секретарш в возрасте.
Решено!
Так и будет!
В сладком предвкушении настроился на трудовыебудень и работа разом заспорилась.
Фёкла более не виляла задом, довольная выписанным бонусом за стриптиз с пенкой.
***
Котя, пока всех детей утолкла, вымоталась.
И придя в постель с удивлением уставилась на меня…подготовленного.
— Лёшик, что это? — испуганно пропищала, глядя на интимные товары посреди кровати: скотч, веревка и большой тюбик лубриканта.
— Раздевайся, любимая моя, сейчас будем играть в ролевые игры!
— Нет! Я не стану тебе подчиняться! — и скинув безразмерную футболку, предстала предо мной в широких хлопковых трусах до пупка.
— Ха-ха, — рассмеялся я над жалкими потугами защиты, тыкая пальцем в цветочное поле на ее жопе. — Этим ты меня только приманишь, Ромашка луговая!
— У меня голова болит, — попыталась слепить мазу.
Брехунья, как я и знал!
— Сейчас аспирин дам, — и потянулся за таблеткой и стаканом с водой. — На вот, выпей и переболит.
— Ага, не стану я ее пить! Ты мне снотворное подсыплешь и сотворишь свое черное дело, паучара!
Ругается, зараза, а у меня шляпа дымится, то и гляди воспламенится!
Уже по хрену мне, какие на Коте труселя и какие проклятья издают её пухлые губы.
Вскочил с кровати и захватив своё лассо я резво жертву обуздал. Она и крикнуть не успела, как я засунул в её рот бамбуковый носок. Толкнул котейку на палас.
Зажал.
Связал.
Брыкалась резво кошка, царапаясь ногтями и пяткой норовила стукнуть в грудь.
— Я, между прочим, всего лишь забираю долг супруга, — прорычал в ее безумное лицо и чтобы сильно не стыдится, к себе спиною развернул.
Глумливо посмеявшись, привязал к столбам кровати и шлепнув дважды по ромашковому лугу, спустил долой цветастые трусы.
Но Котя не сдавалась.
Все равно брыкалась, сучила ножками, стучала по паркету кулаком, мыча в носок.
Я выпустил коня из стойла, спустив к коленям семейные трусы. Но не учёл, что дверь на шпингалет не запер и напрочь позабыл про пса.
И в тот момент, когда ретивый жеребец, готов был взять победу и получить заветный приз, вонючая скотина, с лаем, оповещая на весь дом, ворвавшись в нашу спальню, кусок моей мышцы несильно прикусила.
Тогда завыл и я.
Жене пришло спасенье, а мне из кетгута два шва.
Конец любви, завял бутон на стебле, так и не давши Котю отлюбить.