Чёрт. Роуз застывает на месте. Я вижу боль, проходящую через нее, даже если никто другой этого не видит. Думаю, Дэйзи не понимает, как сильно Роуз старается не быть похожей на нашу мать. Она боится этого пути больше, чем кто-либо из нас.
— Итак... — говорю я, чтобы снять напряжение. — ...это весело.
Отличный способ завязать разговор, Лили.
Машина мчится по дороге в сторону «Ритца», где будет проходить мероприятие. Компания Fizzle не создавала новую газировку уже пять лет, так что открытие — это большое событие. Мой отец держит новый вкус в тайне от СМИ и даже от нас. Насколько я знаю, это может быть Fizz с питахайей, что звучит невероятно отвратительно.
Я корчу гримасу.
— Что? — Поппи говорит с коротким смешком. Моя старшая сестра выглядит как уроженка Калифорнии с золотистым загаром круглый год. Коса «рыбий хвост» лежит у нее на плече. — Ты похожа на Марию, когда я пытаюсь одеть ее в брюки.
Ее трехлетняя дочь — мини-модница. Это немного пугает.
Я разделяю ее улыбку, собираясь высказать ей свою мысль.
— Нет, нет, нет! — кричит Роуз, яростно набирая текст в своем телефоне. — Я не могу в это поверить.
У меня сводит живот, я надеюсь, молюсь, что ее вспышка гнева не имеет ко мне никакого отношения.
Дэйзи засовывает в рот жвачку и предлагает ее остальным, как будто у Роуз не было внезапной вспышки ярости. Я полагаю, она часто слишком драматизирует. Мы все такие. Я беру одну штучку, но Поппи качает головой.
— Что случилось? — спрашивает Поппи.
Роуз прикладывает руку ко лбу и смотрит в окно.
— Наша мама взяла на себя обязанность назначить нам пару на вечер.
Я подавилась жвачкой и начала кашлять.
Дэйзи стонет.
— Только не это.
Поппи похлопывает меня по спине, но я всерьез думаю, что вдохнула жвачку прямо в легкие.
— Она делает это каждый раз, когда мы куда-то идем. Это не должно удивлять, — обьясняет Поппи, прикладывая ободок своего бокала с шампанским к моим губам, «заботясь» обо мне. С благодарностью я делаю маленький глоток, пузырьки покалывают мое горло.
— Я специально сказала ей, что Лили не хочет, чтобы ее видели с другим мужчиной, пока Ло находится в реабилитационном центре.
Я откидываюсь на спинку сиденья и прикладываю руку ко лбу, прикрывая глаза. Это нехорошо. Это совсем не хорошо.
— Кому она звонила? — спрашиваю я Роуз. Такое уже случалось. Только у меня не было отношений с Ло. На самом деле я трахалась с тем, кого мама выбирала для меня в конце ночи. Что, если она позвонила кому-то, с кем я уже спала? Низ моего живота опускается.
— Я не знаю, — говорит Роуз, стуча пальцами по экрану своего телефона, быстро переписываясь с нашей мамой. — Она мне не скажет.
Дэйзи надувает пузырь, и он лопается у нее на лице.
— Не понимаю, в чем проблема, — говорит она, используя язык, чтобы вернуть жвачку обратно в рот. — В смысле, это отстой, да, но Ло здесь нет, и это только для видимости. К тому же, ты всегда можешь его бросить. Мама свела меня с Адамом Коулфингером в прошлом году, — она гримасничает. — От него воняло так, будто он принял душ с Axe. Меня всю ночь тошнило, поэтому я взяла мамины духи и обмазалась ими, чтобы дать ему понять, какого это, — она гордо кивает.
Роуз пинает Дэйзи по ноге.
— Ты забываешь ту часть, где его вырвало на твои туфли.
— Это цена, которую приходится платить за возмездие.
Поппи поднимает руки, пока напряжение не разорвало всех нас пополам и не взорвалось. Роуз кипит так, что может вызвать торнадо пятой категории. Я просто хочу распасться на части и улететь прочь.
— Не о чем беспокоиться, — говорит нам всем Поппи.
Я обмениваюсь нерешительным взглядом с Роуз. Не о чем беспокоиться? Существует огромная вероятность того, что этот парень — тот, кого я уже встречала, и что он вернулся для второго раунда. Что, если он ждет Лили 1.0 : девушку, которая затаскивала парней в уборную и топила их в удовольствии? Что тогда?
Я положила голову между коленями, пытаясь дышать нормально.
Дождись меня, — сказал Ло.
Я пытаюсь! Боже, я пытаюсь. Я бы хотела, чтобы все это видели.
Это не так просто, когда вся моя семья считает, что моя единственная проблема заключается в отсутствии Ло. Они понимают только его зависимость, и я знаю — в глубине души — что они никогда не поймут мою.