Лобок коснулся его мягких коротких волос, когда член целиком оказался внутри, притираясь по стенкам. Я начала раскачиваться, прикрыв глаза, чтоб обезличить физические величины в разуме. Пара минут и Хейз уже не был так противен, как вначале. Я насаживала себя на член с лёгким усилием и толчком в конце ритма. Удовольствие болталось где-то рядом, а я никак не могла ухватить его или коснуться. Я продолжала этот заход вновь и вновь, всё больше усиливая такт, но каждый раз до наслаждения нахватало какой-то малость. Мне показалось, что я занимаюсь сущей ерундой, доставляя себе лишь дискомфорт и ничего больше.
Я изменила тактику и не спеша перелегла на торс Хейза, вытянувшись на всю длину. Процесс изменения положения тела, как-то странно сказался на нём самом. Хейз обвил руками и прижал к себе, дыхание его ещё больше зачастило. Когда это произошло, я стала вновь покачиваться на нём. Мои бёдра плотно прилегали друг к другу, а ноги покоились между его. Я уложила голову Хейзу на грудь, обхватила руками плечи. Лёгкая дрожь прошлась по рассудку, когда знакомый ритм сердца коснулся слуха. Я, словно успокоенная, начала насаживаться на пенис медленнее и сильней, отчего амплитуда действий стала длиннее. Стон сам собой вырвался, когда первые звоночки удовольствия раскатались, как масло по тесту. Он стал громче и чётче, когда время пошло в том же ритме, что и такт близости. Я вцепилась пальцами в Хейза, чтоб не упустить ни одной тактической возможности. Внутри натянулись невидимые струны, протянутые между рёбер замысловатым образом. На шее Хейза я нашла губами пульсирующую жилку и обхватила её устами. Мне вдруг пришло в голову, что я трахаю Хейза, как парень — сверху, на весь объём, без лишних эмоций и телодвижений. Эта ассоциация мне понравилась. Хейз кончил раньше, чем я достигла оргазма и мне показалось, сделал это специально, только и ждав, когда я достигну того ближайшего перехода, чтоб покорить вершину. Я сползла с него, не спрашивая разрешения, и закрыла глаза, выравнивая сбитое дыхание.
— Траха от тебя как от козла молока, — сказал Хейз, наваливаясь на меня и хватая за подбородок, чтоб посмотрела на него. — Пока я не вижу особой заинтересованности, что ты жаждешь вернуться домой. Ебешься, как первокурсница. Тебя мало имели — это ясно, как день. Парни небось тебя начинали замечать, только когда алкоголем накачаются.
— Можно мне в ванную? — чуть дрогнувшим голосом произнесла я.
— Валяй, — ответил Хейз, ложась рядом. — Можешь зависнуть там подольше, чтоб не мозолить глаза.
Я на дрожащих ногах ушла в смежное помещение, плотно закрыв за собой дверь. Ванная наполнялась горячей водой, а я сидела на полу и приглушённо выла в большое полотенце, закусив его зубами. У меня даже слёз не было — продирающий ком в саднящем горле, что располосовывал по живому. Это был срыв. Приступ бессильно ярости. Мне казалось у меня есть силы и возможности противостоять всему этому, но как видно — нет. Я на мах проходила все психологические тестирования о профпригодности, но реальная жизнь не имела ничего общего с эфемерными негативными ситуациями продолжительного действия. День, два — с этим я ещё была в состоянии справиться, но дальше полный износ и расшатка нервной системы.
Я выключила воду. Легла на пол. Постаралась расслабиться и отключится от всего. Я могу избавиться от всего этого. Могу вернуться домой немедленно. Понадобились усилия, чтоб дыхание выровнялось, а сердце застучало ровнее. Тело послушно отдалось мысленным приказам. Удары сердца отмеряли секунды до перехода. Я шла шаг за шагом, чтоб покинуть пределы плоти. Остановилась на полпути. На потолке играли блики воды и отблески искусственного света. Картинка колебалась и колыхалась. По-своему успокаивала и по-своему захватывала.
Я закрыла глаза. Она так и осталась внутри век. Раз за разом играя с разумом, словно в пятнашки. Я тут. Я там. Я здесь. Поймай, если сможешь. Найди, если сумеешь. Что-то мягко коснулось памяти. Как зыбкий сладкий сон. Как явь, на грани мечты. Слёзы медленно сползали по уголкам глаз. Робко душа искала пристанище.
У меня не было сил и желания продолжать борьбу, но только теперь я поняла, что и не было права. Не потому, что боялась расправы Хейза за своё непослушание. Я дала клятву и обет. Я обещала служить и приносить себя в жертву день за днём. Десятки людей ждут своей участи и права на полноценную жизнь. Кто даст им это? Никто не выполнит мою работу за меня. Нас слишком мало, чтоб пренебрегать такими обязанностями.
Я медленно поднялась и переместилась в горячую воду, раскручивая кран на максимум. Задевают слова и поступки чужого тебе человека? Эгоизм. Эгоцентризм. Жалость к себе. Всё себе и на себя. А смысл ни в этом, чтоб спасти жалкую физическую оболочку. Смысл в том, чтоб вернуть себе цельную личность, со своим правами и взглядами.
Хейз вошёл, когда я усиленно растиралась губкой до красноты. Он несколько минут смотрел на меня. От него не укрылся ни мой ожесточённый взгляд, ни брошенные и смятые на полу полотенца.
— Давай заканчивай. Ещё один трах мне не помешает.
Я коротко кивнула, продолжая намыливаться.
Хейз продолжал смотреть, а потом произнёс:
— Какие комплименты тебе делали мужчины?
Я вышла из воды, взяла чистое полотенце и начала вытираться.
— Говорили, что у меня красивые глаза.
— Это всё?
— Нет. Но это самое приличное из всех.
— Ты должна быть озабочена умасливанием моих чресл, а ни услаждением моего слуха.
Я обернула полотенце вокруг тела, открыла заглушку, чтоб выпустить воду и села на бортик ванны.
— Раз так. Тогда слушай.