Дело было в ней.
Доктор Кира Баранова всегда успокаивала чудовищ, прятавшихся в самых темных закоулках моей души. Даже просто находиться рядом с ней было все равно, что вдыхать свежий воздух после пожара. В том числе поэтому я заигрывал с ней всякий раз, когда приводил Заку в клинику.
Я сомневался, что покой продлится долго. Он редко снисходил на меня. Всю жизнь я прибегал к различным порокам, чтобы успокоить уродство внутри себя. Они помогали отвлечься и остудить бурлящий гнев, который я сажал на короткий поводок, пускай и ненадолго.
Глянув на часы, я вышел из подвала, быстро принял душ, оделся, схватил ключи, бумажник, пистолет и напоследок накинул на плечи жилет. Я гордился правом носить эмблему с черепом в сползшей набок короне и еще ни разу не пожалел о нем. Что, конечно, очень расстраивало маму.
Однако ей не на что было жаловаться. В конце концов, она влюбилась в члена «Королевских ублюдков», которому поручили вывезти нас из Нового Орлеана и помочь нам начать новую жизнь. Возможно, мама не хотела для меня такой жизни, но клуб был в моей крови.
Пускай она зачала меня от редкостного козла, зато мой дед был королевским ублюдком, как и человек, ставший мне папой. Тот, кто вырастил меня мужчиной.
— Сторожи, — велел я Заке и пошел в гараж.
Спустя девять месяцев он наконец-то стал достаточно дисциплинированным, чтобы я мог оставлять его без привязи. По крайней мере, в доме не было дикобразов, с которыми мой пес рвался поиграть. Перед уходом я удостоверился, что собачья дверца была заперта. Просто на всякий случай. Зака оскорблено положил голову на лапы.
— У меня свидание с доком, — пояснил я. Насторожившись, Зака поднял голову и склонил ее набок, словно понимал меня. Он замолотил по полу массивным хвостом. Усмехнувшись, я вышел за дверь и запер ее.
Перед тем как уехать я отправил Кире сообщение.
Я: Надень джинсы и ботинки. Мы поедем на моем байке.
Док: Ну ладно. У тебя есть запасной шлем? У меня нет своего.
Я: Понял тебя.
Док: И почему я чувствую, что пожалею об этом?
Я расхохотался.
Я: Не пожалеешь.
Док: Ты слишком самоуверен.
Я: До скорой встречи.
Засунув телефон во внутренний карман жилета, я прикрепил запасной шлем к пассажирской спинке, которую установил, едва вернулся домой из клиники, абсолютно уверенный, что Кира напишет.
Мотоцикл ожил, и я, газанув, вывернул на улицу. Нажатием кнопки на пульте я закрыл дверь гаража и поехал по адресу, присланному Кирой чуть раньше.
Она жила в красивом квартале с новыми, но скромными зданиями.
Я остановился на обочине у ее дома. Только я перекинул ногу через сидение, как Кира выскочила за порог. Гадая, зачем ей спешить, я с подозрением посмотрел на нее. Особенно если учесть, что она вообще не рвалась ужинать со мной.
Я уделил секунду тому, чтобы оценить узкие джинсы, подчеркивавшие каждый изгиб, и высокие ботинки со шнуровкой на плоской подошве, обтягивавшие икры, словно перчатки. От того как футболка с длинным рукавом облегала грудь Киры, я чуть не застонал и с трудом сдержался, чтобы не поправить в штанах свое хозяйство.
— Где шлем? — протянула Кира руку.
— Что за спешка? — выгнул я бровь, скрестив руки на груди.
Взгляд ее широко распахнутых глаз метнулся к дому, затем снова ко мне. Я выгнул бровь.
Дверь распахнулась, и на улицу выглянула темноволосая девушка.
— Кира, я же вижу, что ты пытаешься сбежать!
Я выгнул уже обе брови, требуя объяснения.
— Да, ладно, — у нее поникли плечи. — Она не отстанет, если я не представлю вас друг другу, — Кира поплелась обратно в дом.
Брюнетка с самодовольной усмешкой скрестила руки на груди и ждала нас. Как только мы поднялись на крыльцо, она протянула руку.
— Привет. Я Женева, соседка Киры. А ты кто? — для женщины у нее было на удивление крепкое рукопожатие.
— Вуду, — ответил я.
— Вуду? Господи, неужели мама тебя не любит? — Женева была смелой, что я ценил, но не собирался называть ей своего настоящего имени без веских на то причин.