Я прикусила губу. Нет, я точно не могла представить Хансена, бездельничающего перед телевизором, поглощающего тонну еды, одетого в футболку с надписью «Как насчет второго завтрака?», как это делала я.
— Нам придется это исправить, если мы хотим остаться… кем бы мы ни были, — я замолчала, не желая навешивать на нас ярлыки.
Объятия Хансена сжались, и он потерся носом о мой нос.
— Ты моя, вот кто ты, — твердо заявил он. — И если хочешь, чтобы я смотрел что-то девять часов, лучше будь готова, по крайней мере, сделать мне минет во время просмотра, — пошутил он.
Я ухмыльнулась.
— Это я могу.
В его кармане зазвонил телефон.
— Должно быть, Джаггер, — объяснил он.
Хансен крепко поцеловал меня, так, что я напрочь забыла о Вигго Мортенсене и даже о существовании Арагона. И Леголаса. Нелегкий подвиг.
— Не перенапрягайся. Отдыхай и ничего больше, — приказал он, укладывая меня на диван.
Я отдала ему честь.
— Да, сэр.
Он закатил глаза и ухмыльнулся.
— Увидимся, детка, — тихо сказал он.
— Пока, — сказала я всаднику на его спине, когда он выходил из моего дома.
Я откинулась на подушки, пытаясь осмыслить события последних полутора дней. Прошлым вечером Хансен отвез меня домой, слегка ухмыльнулся интерьеру моего дома, а именно атрибутике «Властелина колец» и «Звездных войн», а затем взял себе пива, закинул ноги на кофейный столик и включил какую-то спортивную игру. Перед этим он, безусловно, крепко меня поцеловал.
Мгновение я пялилась на него в моем доме, в моем пространстве. Такого расслабленного, будто он всегда принадлежал этому месту. И тут до меня дошло, что так оно и было. Он принадлежал мне, как бы долго это ни длилось. Или, как я сказала Арианне, я принадлежала ему.
Затем я вернулась в реальность, приклеилась к экрану компьютера и принялась за проекты, которые мне нужно было завершить. Заработав себе еще большую головную боль от работы за компьютером, я заказала нам еду, которую мы съели перед телевизором, а затем мгновенно отключились на коленях Хансена. Я проснулась, когда он нес меня в мою спальню, как раз вовремя, чтобы он оттрахал меня до бесчувствия.
Сегодня утром все повторилось. Хотя на этот раз он разбудил меня своим ртом между моих ног, достаточно сказать, что это было потрясающе.
И теперь я осталась одна, чтобы переварить все это. Я точно не знала, как справиться с отношениями, которые за один день превратились от ничего не значащих в «ты моя». Я также не хотела слишком зацикливаться на очевидном безразличии Хансена к тому факту, что я спала с его братьями. Мне не было стыдно, я была довольна выбранной жизнью, счастлива с семьей, которая пришла с ней, а также неплохим сексом. Но некая придирчивая часть меня задавалась вопросом: всегда ли в глубине души он будет думать обо мне как о бывшей клубной шлюхе. Или, может быть, каким-то чудом этого не случится. Кто сказал, что мужчины, которых я в основном любила и обожала, не станут сопротивляться этим изменениям. Это, конечно, ненормально, во всяком случае, не в данной ситуации.
Тот факт, что все произошло так стремительно, заставил меня искать подвох. Скрытый трюк. Что-то должно быть не так. Как бы мне ни хотелось, чтобы все было так, как говорил Хансен, я сомневалась, что получу желаемое без каких-либо условий.
***
— Перестань дергаться, — приказал Хансен, когда мы подошли к зданию клуба.
Это было большое бетонное сооружение на центральной улице города. Над дверью висела табличка: «Сыны тамплиеров Нью-Мексико». Часть города, в основном, представляла собой промышленную зону, а гараж, которым владели парни, находился чуть дальше по улице. Здание было трехэтажным, и на среднем уровне располагались спальни. При входе была огромная общая зона и бар в комплекте с шестом для стриптиза и бильярдным столом. Дальше располагались кухня и столовая, а также огромный внутренний двор со столами для пикника и бочками, где разводили огонь. Я не знала, что находится на третьем этаже. Туда допускались исключительно члены клуба.
— Я не дергаюсь, — огрызнулась я.
Хансен остановил нас перед дверями, повернул меня лицом к себе и слегка сжал мои бедра.
— Не хочешь сказать, почему так нервничаешь? — спросил он.
Я помолчала, затем неуверенно выпалила:
— Я ведь твоя, да?
Хватка Хансена на моих бедрах усилилась.