Распрощаться с ними двумя — лучше и представить нельзя.
Глава 39
Квартира встретила знакомыми и родными стенами, атмосферой напитанной только мной. Я, прикрыв глаза, стояла в гостиной, приходя в себя.
— Значит, их поймали? — спросила я, взглянув на Этеля.
— Нет. Но это вопрос нескольких часов. Я решил, что нечего мучить тебя, зная, как ты воспринимаешь компанию Лойда и Крэйна. А для подстраховки выставил временный барьер, чтоб границы данной квартиры мог пересечь только я.
— Спасибо. — благодарно выдохнула я.
Этель обнял меня. Я прижалась к нему, ища, то ли поддержку, то ли утешение.
— Ты дорога мне, Нэйс. Хочу, чтоб ты это знала.
Я обняла его сильней. Этель через минуту отстранился с улыбкой на устах.
— Защиты хватит ровно на сутки. Продлять, я думаю, не придётся и ты будешь свободна в своих передвижениях. Твой отец в курсе, что твои проблемы уже почти позади.
Этель чмокнул меня в щеку и удалился, скрывшись в тумане. Я некоторое время стояла, разглядывая пустое пространство, где секунду назад он был. А потом направилась в свою спальню и как была, сняв лишь обувь, забралась с ногами на постель.
В груди нещадно разливалась жгучая колкость, словно кто-то подсыпал льда под рёбра, и он не давал мне покоя. Споры, пари, жребии. Я думала, что-то ценное было на той стороне весов. С первого раза определить мою сговорчивость наиглупейшим выбором… Хотя чего я ждала? Я для них не более, чем проходной балл, для дальнейшей учёбы. Никто и не вспомнит, каких трудов он стоил до сдачи.
Я боялась, что не смогу уснуть, но тело на удивление быстро расслабилось и погрузилось в сон.
Глава 40
Я сидела на собственной постели, в собственной квартире. Тишина отдавалась пустотой на всех многоярусных этажах памяти и сознания. Мне было невыразимо тошно. Гулкая тишь полосовала по живому. В груди во все стороны множилась пустошь. Я сидела в ступоре. Я знала, что ещё немного и сорвусь, рыдая, закусывая губы и сжимая костяшки пальцев до боли и белёсой кожи. Тошнотворное состояние покинутости, одиночества, забытости, стойко порабощали меня.
Лишь с усилием я заставила себя встать с постели и дойти до кухни. Я не собиралась искать помощи у Этеля. Его ласки потопят только верхний ярус айсберга, что нарос за эти дни. Необходимо было прибегнуть к радикальным мерам и как можно скорее.
Отец был в винном погребе. Увидев меня, он тут же улыбнулся и проговорил:
— Нэйс, я знал, что ты вот-вот появишься. Этель мне сообщил, что все твои заключения наконец закончены. Я решил к такому случаю достать бутылочку вина. У меня как раз есть подходящая.
Я молча подошла и обняла его. Папа несколько раз погладил меня по волосам и спине.
— Ну, какие твои дальнейшие планы? — спросил отец, когда мы позже перешли в сад и он начал разливать вино по бокалам.
— Провести недельку другую с тобой, а там видно будет.
Отец широко улыбнулся. Мы долго говорили о прошлой жизни, о настоящих моментах, о будущих событиях. Лишь в конце я попросила его о том, что должно было облегчить моё состояние. Отец долго сидел, смотря на меня.
— Нэйс, я, конечно, выполню твою просьбу, но прошу тебя, давай это будет в последний раз. Не стоит прибегать к таким кардинальным мерам столь часто. Одна часть твоей натуры смотрит на вещи с человеческой точки зрения, но ты не должна забывать, что имеешь дело с демонами. Помни об этом. И принимай всё в соответствующем ключе.
— Я постараюсь, пап. — поговорила я.
Отец в этот раз изобразил пентаграмму на носовом платке, используя грифельный карандаш. Я облегчённо выдохнула — всё-таки в глубине души я опасалась, что отец не согласится. Лишь ещё час спустя он отправил меня назад в мой мир.
Я боялась, что забытье сна будет удушливым кошмаром и, положив платок на кухонный стол, решила раз и навсегда покончить с этим делом. Я долго искала, где взять иглу — набора для штопки одежды у меня не было, а нанесение крови предполагало более тонкий инструмент. В конце концов, откапала в залежах мелочёвки невесть откуда взявшуюся булавку.
Руки чуть подрагивали, когда я приступила к делу. Внешний контур запылал алым, когда где-то в спальне раздались знакомые голоса и стали неумолимо приближаться к моему местонахождению. Я скомкала платок в карман, обсосала палец, а булавку бросила под стол. Едва я успела сделать вид, что пью чай — напиток остыл ещё за ужином и так и остался на столе в кружке. Противная настоявшаяся жидкость обволокла рот и горло терпким холодком, когда на кухню вошли Лойд и Крэйн.