— Вообще-то, у нас есть более насущные дела. Нам нужно подготовить заявление, рассказать свою версию истории. У Пеппер Спайс уже есть пресс-тур… — Я останавливаюсь, когда он машет рукой перед моим лицом.
— Скучно. Ты горячая штучка, но говоришь, как друзья моего отца.
— Вот кто нанял ее, — сказал Эванс. — Они беспокоятся, что когда совет соберется в следующий раз, голосование будет не в вашу пользу.
Тео пожимает плечами.
Я хмурюсь.
— Вы потеряете место в совете директоров компании с миллиардными оборотами и даже не попытаетесь…
— Мне нужно в бассейн, — перебивает Тео. — Меня ждут друзья. — Он оглядывает меня с ног до головы, и я снова чувствую, как силовое поле тянет меня вперед, затуманивает разум, вызывает желание раздеться и сделать плохой выбор. — Ты можешь присоединиться ко мне… если на тебе будет бикини. — Подмигнув, он уходит.
Я поворачиваюсь к Эвансу.
— Покажи мне запись с сексом. Потом я спущусь к бассейну. Нам с мистером Кенсингтоном нужно немного поболтать.
Эванс провел меня по просторным залам особняка, мимо прекрасных картин с пейзажами и кораблекрушениями, мимо Вакха, ведущего компанию нимф и сатиров на пьяную оргию на пастбище. Здесь также есть несколько статуй, включая изображение Венеры де Мило из розового мрамора.
— Кто украшал это место? — спрашиваю я.
— Покойный мистер Кенсингтон нанял коллекционера, который выбрал эти предметы.
Я на цыпочках прохожу мимо обнаженной фигуры.
— Отец Теодора Кенсингтона был турком, верно? Иммигрантом?
Мне пришлось хорошенько поискать эту информацию. Мистер Кенсингтон-старший не хотел, чтобы его статус иммигранта был известен.
— Иммигрант, ставший магнатом-миллиардером, — подтверждает Эванс. — Который влюбился в принцессу.
— Кенсингтон звучит не очень по-турецки.
— Он сменил фамилию, когда получил гражданство.
— Как и дед Дональда Трампа сменил фамилию с Дрампфа на более престижную.
— Именно.
Я не пропускаю сухой тон Эванса, когда он входит в маленькую темную комнату. Пустые кофейные чашки стоят на столе под множеством установленных экранов. Пара охранников кивают, когда Эванс представляет меня.
— Значит, вы — специалист по исправлению, — говорит один из них. — Вы собираетесь его исправить?
Охранник указывает на экран, где Тео растягивается и позирует на доске для прыжков в воду перед публикой, состоящей из женщин в бикини. Одна из них уже топлесс. Второй охранник наводит на нее камеру.
— Я постараюсь, — говорю я, когда Эванс вручает мне ноутбук. Он ведет меня в укромный уголок и дает мне наушники. Я снимаю пиджак и включаю воспроизведение. На большом экране появляется мускулистая грудь Тео и красотки в бикини, а я сосредотачиваюсь на теневых фигурах на маленьком экране у себя на коленях. Я чувствую себя так, будто подглядываю.
Все как обычно.
Не знаю, как я стала мировым экспертом по урегулированию секс-скандалов, но после пяти успешных случаев: трех звезд спорта, обвиненных в сексуальных домогательствах, одного сенатора-филантропа и одного руководителя стартапа, который устроил дикую вечеринку за неделю до выхода его компании на биржу, — у меня появилась репутация. «Веспер Смит делает плохих парней снова хорошими». Этот заголовок был в «ХаффПост» в прошлом месяце.
Да, я читаю про себя прессу.
Должна сказать, что из всех секс-видео, которые я видела, у Тео Кенсингтона самое лучшее. У него красивая, мускулистая спина, которая напрягается вместе с ягодицами в такт его толчкам. Его челюсть сжимается, а глаза смотрят в зеркало над кроватью. Такое впечатление, что он смотрит на меня.
Затем он вытаскивает член, и я хорошо его разглядываю. Все десять дюймов.
Видеозапись заканчивается. Я смотрю ее снова, ощущая каждый толчок глубоко в своем лоне.
— Так что мы будем делать? — спрашивает Эванс, когда стоны и визг на экране прекращаются во второй раз.
Я выдыхаю и надеюсь, что никто не заметит, что мои соски напряглись под блузкой.
— Все плохо, да? — говорит Эванс.