Я поднимаю палец.
— Одно интервью. Прайм-тайм. Я могу позвонить…
— Нет.
Он отпрыгивает от меня, всего на несколько дюймов, но я чувствую, как между нами встает стена.
— Хорошо, тогда. Как насчет этого? Дети, с которыми ты сегодня познакомился, те, что пойдут завтра на мероприятие? Выдели им несколько комнат. Ты владеешь отелем в нескольких кварталах отсюда.
Теперь он лежит на спине и смотрит в потолок, а я прислоняюсь к нему.
— С твоей стороны это был бы замечательный жест. Ты бы сделал их год лучше. Я обещаю не сообщать об этом прессе. Хотя будет здорово, если ты появишься. Просто появись, пусть дети почувствуют себя особенными
— Думаешь, это правда пойдет на пользу детям, если их увидят со мной? Моя репутация…
— Ты — не твоя сексуальная жизнь, хотя и проделал хорошую работу, пытаясь убедить всех в этом. Но разве это все, чем ты хочешь быть? Ты чертов миллиардер. Я знаю, что для тебя это не так много значит, потому что ты родился в роскоши, но помнишь Билли и Кенни? Их мама работает в две смены официанткой в «У Дэнни». Их отец в тюрьме. Ты, как никто другой, знаешь, каково это, когда один родитель все время работает, а другого нет.
Он вздрагивает.
— Ты можешь изменить их жизнь к лучшему, если захочешь. Тебе просто нужно повзрослеть, — падаю я на спину, разглагольствуя.
Наступает долгая тишина.
— Я не хочу прилипать к тебе, как банный лист к заднице, — добавляю. — Я хочу, чтобы ты осознал, сколько добра можешь сделать. Не обязательно прерывать свою тусовочную жизнь. Или сексуальную жизнь.
— Ты можешь прилипнуть к моей заднице в любое время.
Я сдаюсь, откатываюсь от него и ставлю будильник на телефоне, а затем выключаю свет.
Тео за моей спиной сдвигается и прижимается ко мне.
Его рука обхватывает меня поверх одеяла.
Тело оживает, я задерживая дыхание. Жду, когда он притянет меня к себе, поцелует и сделает всевозможные непристойности, которые потрясли бы и порнозвезду, не говоря уже о мисс Мейвери.
Но он не делает этого, и я засыпаю.
Я резко просыпаюсь, когда телефон жужжит, как рассерженная пчела.
Я хватаю его и, прищурившись, проверяю. Три часа ночи.
— Тебе обязательно держать эту штуку включенной? — спрашивает Тео. Во сне он перекинул свои ноги через мои, опутывая нас.
Я выключаю телефон, позволяю Тео взять его и отложить в сторону.
Он упирается членом в меня. Молчит, но по его дыханию я понимаю, что он не спит.
— Тео?
— Ммм?
— Почему твоя бабушка до сих пор не хотела с тобой познакомиться? — Это грубый вопрос, но темнота его смягчает.
— Я всегда задавался этим вопросом, — звучит его приглушенный голос позади меня. — Отец говорил мне, что она ненавидела его. Ненавидела за то, что ее дочь сбежала и бросила все, ради чего ее растили.
Значит, она сторонилась собственного внука? Как печально.
— Мой отец работал, чтобы доказать свою состоятельность. Построил империю. А потом он умер. — В тоне Тео слышна горечь.
— Мне жаль. Ты заслужил иметь семью. — Ты заслуживаешь быть любимым.
Он прижимает меня крепче, и я нахожу его руку, глажу его запястье. Он сжимает мои пальцы, а затем скользит вниз.
— Что ты делаешь? — Он касается моего живота, прорывается через мешковатую футболку, а затем проскальзывает под штаны. Я задерживаю дыхание, когда он гладит пальцами мое горячее, пульсирующее лоно.