Со стоном я тоже сажусь в такси. Улыбка Джун такая теплая, что мне приходится бороться с каждым инстинктом в моем теле, чтобы не обращать на нее внимания. Потребность причинить ей боль глубоко ранит меня. Я не хочу, чтобы она была так счастлива. Я хочу, чтобы она была чертовски несчастна, как я. Она начинает болтать, и я останавливаю ее, поднимая ладонь.
— Просто заткнись, Джун. Серьёзно я не в настроении.
Она делает, как ей говорю, но яркое сияние, окружающее ее, все так же невыносимо, как и раньше. Ее рука лежит на сиденье автомобиля, в нескольких дюймах от моей. Желание схватить ее и переплести наши пальцы слишком сильно, чтобы игнорировать.
Почти.
Но затем Джун шокирует меня, делая первый шаг. Она кладет свою ладонь на мою, и я упрямо смотрю в окно, отказываясь признавать ее. Но волосы на тыльной стороне моей руки встают дыбом. Я не хочу, чтобы Джун останавливалась, и она этого не делает. Она держит свою руку там, а затем несколько мгновений спустя, когда я убежден, что это просто совпадение, она начинает гладить меня большим пальцем.
Никто так не прикасался ко мне годами. Я не занимаюсь любовью. Я жестко трахаюсь, и я быстро бросаю свои завоевания. В моем расписании нет времени на нежность. И все же это так чертовски приятно, что мурашки бегут по всей моей коже. Я пытаюсь остановить этот момент, но почему-то застываю, не в силах оторвать свою руку от её руки. И тогда всего этого становится слишком много. Мой разум лихорадочно соображает, когда жар и лед по очереди разрушают мое тело. Я заставляю себя постучать по пластику, отделяющему нас от водителя.
— Мне нужно выйти, пожалуйста.
— Что? — Спрашивает она, глядя на меня обвиняющим взглядом. — Разве ты не убедишься, что я доберусь домой нормально?
— Знаешь что, Джун? — Почти рычу. — Ты сама попала в эту переделку, почему бы тебе тоже не выбраться из нее самой.
Такси останавливается, и раздается сумасшедший гудок, пока я выхожу из машины, хлопнув дверью. Водитель отъезжает, и я делаю все возможное, чтобы выкинуть её из головы.
К тому времени, когда я, наконец, прихожу, Паркер сидит перед телевизором. Он не говорит ни слова, просто натягивает капюшон куртки на голову и делает вид, что меня там нет. Ну, по крайней мере, он жив.
— Спокойной ночи, — саркастически бормочу я.
На этот раз я хлопаю дверью своей спальни. Пошли они все к черту. Если они все хотят быть сопляками с ублюдочным отношением ко мне, я тоже буду таким же.
Глава 5
Кейд
Когда я вечером возвращаюсь из офиса, Паркер ни на дюйм не сдвинулся со своего места перед телевизором. Он все еще ссутулился и сидит, как и тогда, когда я пришел домой прошлой гребаной ночью, все еще злится на меня. Интересно, он вообще что-то сделал, или провел, весь этот чертов день, играя в видеоигры?
— Ты принес еду? — Спрашивает он, не глядя на меня, слишком занятый охотой на какого-то инопланетного плохого парня на экране телевизора. — Я голоден, — добавляет он на случай, если я не понял.
Я не утруждаю себя ответом, потому что устал, и с меня хватит. Вместо этого я кладу свой бумажный пакет на стойку и достаю две бутылки текилы.
Предложение мира.
Наконец, Паркер выключает свою игру и заходит на кухню, с любопытством беря бутылку.
— Это даже не самое хорошее, — сразу же жалуется он.
— Да, мы не можем позволить себе хорошие вещи, если только ты не хочешь скинуться, — огрызаюсь я.
Он выглядит озадаченным. Чертовски хорошо. Я не собираюсь быть единственным, кто снова попытается загладить свою вину.
— Что с тобой? — Спрашивает он вслух.
— Тебе действительно нужно знать? — Я вздыхаю. — Эта ссора меня доконала. И вдобавок ко всему… Вчера вечером заходила Джун. — Я вижу, как его глаза тускнеют при одном упоминании ее имени.
Это всегда были Паркер и Джун. Они были так близки. Я знаю, что это самое трудное для него. На долю секунды он выглядит подозрительным и ревнивым, но потом этот взгляд исчезает.
— И что? — Спрашивает он, делая вид, что ему все равно, открывая текилу и делая глоток прямо из бутылки.
Я пожимаю плечами.